Дар сопереживания

Вилтц Дэвид

– Почему?

– Потому что так исторически сложилось, что террористическая деятельность ведется именно в крупных городах. Террористы бьют по нервным центрам, а не по периферии. Незачем пугать народ в каком-нибудь Киокуке в Айове, нужно нагонять ужас на Нью-Йорк, Вашингтон, Лос-Анджелес, потому, что общественное мнение этих городов контролирует прессу и может влиять на действия правительства.

– Деньгами займется Финни.

– Хорошо. И сразу сообщай мне о любом признаке активности любой из известных террористических групп, любых деятелей международного

масштаба, неважно откуда они; любой необычной криминальной активности; любых необычных сообщениях из аэропортов, посольств или консульств, офисов интернациональных компаний – то есть все рутинные рапорты доставлять ко мне немедленно.

– Я распоряжусь.

– Также составь календарь всех крупных событий в больших городах на полгода вперед. Террористы обожают устраивать маленькие сюрпризы к годовщинам. Даже если это столетие Сиэтла, мне нужно это знать. Больше того, составь мне список всех крупных событий любого рода: спортивных, праздников, встреч на политическом уровне и прочих. Всего, что, как говорится, способно собрать более, чем десятитысячную толпу. Мне нужно знать – кто, почему, когда и где.

– Это все невозможно проверить. Одни рок-концерты...

– Я не говорил, что собираюсь проверять, я только хочу знать об этом. Расспроси в агентствах, которые устраивают туры па подобные мероприятия.

– Их, должно быть, тысячи...

– Вероятно. Не волнуйся, я не планирую крупномасштабные облавы, я только хочу знать, что намечается в ближайшие полгода. Может, что и отзовется.

– Ты хочешь сказать, ты...

– Догадаюсь? Да. Ты думаешь, я в таких случаях гадаю на кофейной гуще? Вовсе нет, Хэтчер. Я ищу те же возможности, что и мой противник, и надеюсь, что наше внимание привлекают одни и те же вещи.

– Что означает, вы должны одинаково думать.

Беккер пристально смотрел на Хэтчера, пока тот не почувствовал себя не в своей тарелке.

– Совершенно верно, – наконец признал он. – Я стараюсь думать так же, как мой противник.

Беккер поймал на себе взгляд Карен и поднял палец, показывая, что скоро освободится и подойдет к ней.

– И войди в контакт с Интерполом. Узнай у них, были ли за последние пятнадцать лет в любых политических или террористических группировках убийства посредством маленького трюка Бахуда с ухом.

– За последние пятнадцать лет?

– Человек с его наклонностями явно не прозябал в неизвестности и теперь не просто так свалился нам на голову. Готов поспорить, он где-то подрабатывал все это время. Одно замечание: ему нравится его занятие.

– Откуда ты знаешь?

– Он убивает руками с такого близкого расстояния, что ближе просто некуда, разве что сжать в объятиях до смерти. Человек, которому не нравится его занятие, убивает, швыряя бомбы, устраивая поджоги, то есть издали, но этот тип – Бахуд, согласен ты со мной или нет, – подбирается к жертве вплотную. Он может поцеловать жертву в шею, прежде чем угостить ее проволокой.

– Милая картинка, Беккер.

– Ты не находишь, что в этом способе убивать есть нечто сладострастное? Представь

себе, ты чувствуешь, как оружие входит в ухо жертвы, как оно встречает препятствие, и нажимаешь все сильнее и сильнее, чувствуя, как оно пробивает себе дорогу и проникает в мягкий мозг. Ты слышишь весь процесс. Слышишь, как рвется плоть и трещит кость, как дышит, кричит, ахает и стонет твоя жертва. Ты можешь еще и наблюдать весь процесс. Ты видишь каждый нюанс переживаний жертвы: удивление, ужас, боль, возможно, мимолетную мольбу о милосердии в глазах. Ты ощущаешь тепло дыхания жертвы на своем лице, запах ее последней трапезы. И все это время ты прижимаешься к жертве: надо крепко держать ее, чтобы убить таким способом. Ты чувствуешь, как она борется, корчится под тобой, затем внезапно замирает, полностью замирает... Или, возможно, продолжает дергаться и корчится еще долго после того, как все кончено... Я бы сказал, у человека развивается вкус к таким вещам.

Хэтчер оторопело смотрел на Беккера.

– У тебя очень живое воображение, – сказал он, придя в себя.

– Поинтересуйся в Интерполе. Бахуд, по-видимому, длительное время специализировался на заказных убийствах, и, должно быть, профессионал очень высокого класса, раз ему платят такие деньги.

Беккер поднялся, прихватив свою тарелку, и подошел к столику, где сидела Карен Крист. Хэтчер проводил его взглядом, пробормотав себе под нос: «Да он больной».

– Можно мне присесть? – спросил Беккер.

Карен, которая несколько минут помешивала ложкой суп в тарелке, наблюдая за разговором мужчин, теперь притворилась удивленной.

– Пожалуйста.

– Прости, что так получилось на совещании у Маккиннона. Ты попала между двух огней. Извини.

– Да ничего. Это было даже поучительно.

– Столь же поучительно, как сунуть палец в розетку.

– Да, пожалуй, атмосфера была слегка наэлектризованной, – согласилась Карен. – Догадываюсь, что у тебя с Хэтчером была какая-то история.

– Да, с кровавым исходом. – Беккер послюнявил палец и подхватил крошку со своей тарелки. – Он сейчас смотрит на нас?

Карен как бы случайно посмотрела в направлении Хэтчера.

– Как ястреб на кроликов, – сообщила она.

– Я попросил тебя заняться для нас отпечатками, но, как я понимаю, тебе понравилось работать с ним.

– Ну, если быть точной, то не с ним. Однако, я дала бы на отсечение левое яичко, чтобы работать в отделе по борьбе с терроризмом.

– Учитывая обстоятельства, это небольшая жертва, – усмехнулся Беккер.

– Ты прав, я сморозила чушь. Выражусь по-другому. Я отдала бы на отсечение левое яичко Финни, только чтобы работать в отделе по борьбе с терроризмом.

– Он знает, что ты его так «высоко» ценишь?

– Финни? Мы с ним, как говорится, просто друзья.

– Что тебя так влечет в отдел Маккиннона?

– Там занимаются настоящим делом. Если хочешь посвятить жизнь борьбе со злом, скорее стоит заняться сволочами, взрывающими людей, чем ворами и мошенниками.

– Тебя очаровывают отъявленные злодеи, да?