Дар волка. Дилогия

Райс Энн

У Ройбена перехватило горло, ему показалось, что он сейчас задохнется.

Марчент яростно и горько посмотрела на женщину, которая в самом буквальном смысле потянулась сквозь нее. При этом бесчувственная Лиза, похоже, глядела прямо на Марчент.

Ройбен вскрикнул.

— Не трогайте ее! — сказал он, не успев даже понять, что делает. — Не издевайтесь над нею. — И он вскочил на ноги, дрожа от гнева.

Марчент повернула голову к нему, а за нею и Лиза. Потом Марчент вскинула руки, потянулась

к нему и в следующую секунду исчезла.

Ройбен почувствовал прикосновение, прикосновение ее ладоней к своим предплечьям, а затем щекотное прикосновение ее волос и губ, а потом все кончилось, совсем кончилось. Огонь в камине взметнулся, пламя загудело, как будто подхваченное порывом ветра. Бумаги на столе зашуршали, и все стихло.

— О, боже! — чуть не плача, воскликнул Ройбен. — Ну, конечно, вы же не видели ее!.. — Он заметно заикался. — Она была здесь, сидела на подоконнике. О, боже! — Он почувствовал, что его глаза заполнились слезами, а дыхание вновь перехватило.

Молчание.

Он поднял голову.

Лиза стояла на том же месте, перед честерфильдовским диванчиком, и на ее лице с тонкими чертами играла та же холодная улыбка, которую он видел сегодня днем. Со своими гладко причесанными и собранными в тугой пучок волосами, в черном шелковом платье, целомудренно спускавшемся до самых лодыжек, она казалась одновременно и старой, и юной.

— Конечно, я ее видела, — сказала она.

От этих слов Ройбена прошиб пот. Он почувствовал, как струйки поползли по груди.

А она шагнула к нему, продолжая говорить с искренне заботливой интонацией:

— Я увидела ее, как только вошла, — сообщила она с высокомерным или, может быть, слегка покровительственным выражением лица.

— Но вы же протянули руку прямо сквозь нее, как будто ее там не было, — сказал Ройбен; по его щекам сбегали слезы. — Как вы могли так поступать с нею?

— А что мне оставалось делать? — удивилась женщина и вздохнула, явно пытаясь смягчить свой тон. — Она же не знает, что умерла! Я говорила ей, но она не поверила! Неужели я должна обращаться с нею как с живым человеком? Это ей не поможет!

Ройбен снова остолбенел.

— Погодите-погодите… Что значит: не знает, что умерла?

— Она не знает, — повторила женщина, чуть заметно пожав плечами.

— Это… это же ужасно… — пробормотал Ройбен. — Не могу поверить, чтобы кто-то мог не знать, что умер. Не могу…

Лиза подняла руку и мягко, но решительно подтолкнула Ройбена к креслу.

— Присядьте, — посоветовала она. — А я принесу вам кофе, раз уж вы проснулись и ложиться снова в постель нет никакого смысла.

— Пожалуйста, оставьте меня, — почти выкрикнул Ройбен. У него вдруг страшно разболелась голова.

Он посмотрел в глаза Лизы. Что-то в ней было не так, сильно не так, вот только

он не мог понять, что именно.

Что-то смущало его в ее уверенных движениях, ее странные манеры казались столь же пугающими, как и видение плачущей Марчент, рассерженной Марчент, исчезновение Марчент.

— Как она может не знать, что умерла? — резко спросил он.

— Я же говорю вам, — негромко, но со сталью в голосе ответила женщина. — Она в это не верит. Могу сказать, что такое случается сплошь и рядом.

Ройбен опустился в кресло.

— Не нужно ничего мне приносить. Оставьте меня в покое.

— Это значит, — ответила она, — что вы не хотите ничего брать из моих рук, потому что сердиты на меня.

За спиной Ройбена раздался мужской голос. В библиотеку вошел Маргон.

Он резко сказал что-то по-немецки, и Лиза, опустив голову, тут же вышла из комнаты.

Маргон подошел к стоявшему напротив камина честерфильдовскому диванчику и уселся на него. Одет он был только в джинсы и джинсовую рубашку и тапочки на босу ногу. Его распущенные, достававшие до плеч каштановые волосы были взлохмачены, а лицо выражало теплое и искреннее сочувствие.

— Не обращай внимания на Лизу, — сказал он. — Она должна делать свое дело и ничего больше.

— Она мне не нравится, — сознался Ройбен. — Стыдно это говорить, но это правда. Но сейчас это волнует меня меньше всего.

— Я знаю, что тебя волнует, — сказал Маргон. — Но, Ройбен, часто бывает, что привидения уходят, если не обращать на них внимания. А от того, что замечаешь их, заговариваешь с ними, пытаешься общаться, им не становится лучше, но они крепче привязываются к месту. Но самым естественным завершением для них будет уйти.

— Получается, что вы обо всем знаете?

— Я знаю, что ты видел Марчент, — ответил Маргон. — Мне рассказал Феликс. И Феликс страдает из-за этого.

— Но я ведь должен был сказать ему, правда?

— Конечно, должен был. Я ни в коем случае не виню тебя в том, что ты рассказал об этом ему или кому-нибудь другому. Но, пожалуйста, выслушай меня. Лучше всего будет не замечать ее появлений.

— Но это так жестоко, так бездушно, — возмутился Ройбен. — Видели бы вы ее, видели бы вы ее лицо…

— Я видел ее только что, — сказал Маргон. — Прежде — нет, но сейчас видел, как она сидела у окна. Видел, как она поднялась и приблизилась к тебе. Но, Ройбен, разве ты не видишь, что она не может ни понимать тебя, ни сама заговорить с тобой? Она не столь уж сильный дух, и поверь, тебе совершенно ни к чему, чтобы она набрала силу, потому что если она станет сильной, то может остаться здесь навсегда.

Ройбен тяжело вздохнул. Ему вдруг очень захотелось сделать крестное знамение, но он удержался. У него тряслись руки.