Дар волка. Дилогия
Шрифт:
Ройбена словно мечом пронзило. Марчент находилась в том самом помещении, работала там, когда в дом ворвались ее братья, ее убийцы. Оттуда она побежала в кухню, где ее догнали и жестоко изрезали ножами.
— Да, пожалуй, так и сделаем, — сказал он. — Уберем ту комнату. И пусть будет открытый переход в новое помещение.
В столовую вошел Хокан. Он держался чуть отчужденно, однако приветливо улыбался и был по своему обыкновению чрезвычайно любезен с Лоррейн и детьми. На чертеж он посмотрел с подобающим уважением, но пробормотал себе под нос что-то вроде: «Феликс, вечный мечтатель».
— Без мечты не проживешь, — сказал сквозь зубы Фрэнк,
Воспользовавшись первой же возможностью, Хокан и Сергей отвели Ройбена в сторонку.
— Так, когда, ты считаешь, нам стоит присоединиться к поискам твоего брата? — с искренней озабоченностью спросил Хокан. — Сергею, Фрэнку и всем остальным. Мы умеем искать людей такими способами, какие недоступны никому другому.
— Я знаю, но в каких местах искать-то? — ответил Ройбен. — Можно уехать в Кармил и начать оттуда… — И все равно его грызли сомнения.
— Решай, — потребовал Сергей.
— Если до завтра от него не будет вестей, я поеду туда и возьму с собой всех, кто захочет принять участие.
Субботним вечером дом опять исполнился духом праздника; в большой столовой подали роскошный обед с разнообразными редкими винами. За столом собрались все, в том числе и семья Мейтлендов, заметно ошарашенная и свечами вместо электрического освещения, и великолепными фарфоровой посудой, и столовым серебром, и разговорами, свободно вспыхивающими, охватывавшими весь стол и затихавшими в каком-нибудь его углу, и негромкими звуками фортепиано, доносившимися из гостиной, где Фрэнк и Беренайси играли Моцарта.
Хокан впервые с момента своего театрального появления разговорился и с увлечением обсуждал с Лоррейн и Тибо красоты Британских островов. Он был настолько обаятельным и идеально вежливым, что Ройбен даже слегка встревожился — ему показалось, что в поведении Хокана угадываются нотки тоски и самоуничижения. Но сказать наверняка, так ли это, он не мог.
Стюарт восхищался Хоканом, но не доверял ему. В этом у Ройбена не было ни малейших сомнений.
«Хокан изо всех сил старается проникнуться общим настроением, — думал Ройбен. — У всех остальных это получается естественно. Прежде всего благодаря Феликсу. Хокан же прилагает массу усилий для того, чтобы держаться так же, как и все. Но он не может ничего поделать с подозрением, которое возникает в глазах Беренайси, когда та смотрит на него. И Лиза тоже наблюдает за ним, не скрывая холодности. Кто знает, какие истории про него они могут рассказать?»
Все Почтенные джентльмены и Почтенные леди считали своим долгом вместе и порознь развлекать новых знакомых разговорами, задавать вежливые, но немного необычные вопросы и привлекать их к непрерывно возникавшим дискуссиям. Фил и Джейми заключили перемирие, забыв на некоторое время о своих бесчисленных разногласиях в области политики, искусства, музыки, литературы и судьбы Западной цивилизации. Когда Джейми принимался разглагольствовать, Кристина закатывала глаза, а Джейми точно так же закатывал глаза, когда она закатывалась хохотом в ответ на очередную шутку Сергея или беззлобное подтрунивание Феликса. Но Ройбен видел за неизменно любезным выражением лица Лоррейн и ее остроумными замечаниями глубокую тревогу. Сам же он ощущал себя одновременно и счастливым, и несчастным; счастливым, как, пожалуй, никогда прежде в жизни, как будто жизнь его теперь представляла собой лестницу, по которой ему предстоял непрерывный подъем к новому и новому счастью, и в то же время его страх за
Феликс встал, чтобы произнести заключительный тост.
— Дорогие леди, джентльмены и любимые дети, — сказал он, подняв бокал. — Заканчиваются рождественские праздники. Завтра, в воскресенье, когда католическая церковь празднует день Крещения Иисуса Христа, будет их завершающий день. А потом, с понедельника, в церковном календаре начнется период, который издавна носит такое скромно-торжественное название «Рядовое время». И нынче вечером нам следует подумать о том, что Рождество значит для нас.
— Верно, верно! — воскликнул Сергей. — Мы подумаем, и очень хорошо подумаем, но еще как можно лаконичнее и короче.
— Не перебивайте Феликса, — вмешался Хокан. — Тогда он, может быть, на наше счастье, успеет закончить речь до завтрашней полуночи, до наступления Рядового времени.
— Или мы собираемся завтра, когда последние часы рождественских праздников побегут, как вода сквозь пальцы, произносить новые тосты? — осведомился Тибо.
— Пожалуй, в этом доме следует сделать систему внутренней радиотрансляции, — заметил Сергей. — Тогда Феликс сможет регулярно обращаться ко всем с речами.
— А тех, кто посмеет выключить у себя репродуктор, — арестовывать и сажать в подземелье, — добавил Стюарт.
— И еще нужно напечатать полный литургический календарь и приколотить его к стене на кухне, — не унимался Сергей.
Феликс, совершенно не задетый этими шутками, добродушно рассмеялся.
— Должен заметить, — сказал он, вновь подняв бокал, — что наши первые рождественские праздники, которые мы встречаем в Нидек-Пойнте, прошли замечательно. Мы сами делали подарки и получали подарки, причем совершенно неожиданные. С нами вновь наш старый и дорогой друг Хокан. И Джейми, Кристина, Лоррейн, вы все оказались здесь, — да, и ты, Беренайси, — как драгоценные подарки нашему любимому Ройбену и его глубокоуважаемому отцу Филипу, и всем обитателям этого дома. Мы с радостью приветствуем вас.
Раздались аплодисменты, приветственные возгласы; Лоррейн, Джейми и Кристина получили множество поцелуев.
— И помолимся за Джеймса, — продолжил Феликс. — За то, чтобы Джеймс как можно скорее живой и невредимый вернулся домой.
После этого все общество перешло в большой зал, где были а-ля фуршет сервированы кофе и десерты.
Примерно через час почти все разошлись — спать, читать, смотреть телевизор; кто знает, чем мог пожелать заняться каждый из обитателей Нидек-Пойнта? И хотя в каминах, как всегда, гудело пламя, дом внезапно показался темным и пустым. Ройбен ушел в библиотеку, сел за компьютер и принялся составлять список многочисленных мотелей и гостиниц, которые намеревался лично посетить завтра. Там его и отыскал Феликс.
— Не тревожься о своем брате, — сказал он, улыбнувшись.
— Почему вы так уверенно это говорите? — спросил Ройбен. — Вы же, пожалуй, единственный из всех моих дорогих друзей, никогда не говорите впустую.
— Я знаю, что с ним все будет в порядке, — ответил Феликс; в его темных глазах сверкнул огонек. — Знаю, и все. Чувствую. — Он допил остатки вина и поставил пустой бокал на край стола. — Чувствую, — повторил он. — Ничего больше сказать не могу, но знаю, что с твоим братом сейчас все в порядке. И что бы ни случилось с ним, когда он узнает о детях, все будет хорошо. А у них теперь все гораздо лучше, чем было прежде, когда они не знали любви и заботливой поддержки твоей семьи.