Даринга: Выход за правила
Шрифт:
Рука Риндира слегка тряслась, когда он посыпал печеное солью. Он сердито взглянул на свои пальцы.
— Предупреди Альва о них и не беспокойся, — посоветовал друг. — Примитивные цивилизации часто воюют, и эти, видимо, не исключение.
— Но если они в городок с водопадом идут?
— Мы об этом раньше других узнаем. Ешь, говорю. Тебе это нужно. И вот это, — он выставил на скатерть хрустальный граненый флакон с медицинским спиртом. — То, что доктор прописал.
— Так мы не пьянеем, — вздохнув, принялся за трапезу Риндир. — Узнаем. А предупредим?
— Так и я не для пьянства.
Люб задумчиво
Они без аппетита доели жаркое, собрали вещи, аккуратно уничтожили следы стоянки и передали на «Твиллег» полученную информацию.
Альв подтвердил получение и приказ действовать в рамках первой стадии Протокола о контактах («Сбор информации без вмешательства и непосредственного соприкосновения с крупными группами аборигенов») и при необходимости свернуть с маршрута, чтобы не оказаться меж двух конфликтующих сторон. Не отозвали — уже хорошо. Но беззаботное настроение пропало.
— Ты просто так выбрал это направление? — после двух часов молчания отмер Риндир. — Ни хижин, ни даже шалашей здесь не отмечено.
— Я думал, ты догадался…
— О той брюнетке?
— О том холме. Со всех сторон болото, холм явно насыпной, на нем столбы с резьбой явно искусственного происхождения…
Заметил, что серые глаза штурмана медленно заволакивает пелена скуки и невнимания и искренне добавил:
— И о брюнетке тоже.
Глянул на солнце, потом на компас:
— До болота часа три ходьбы к югу, не меньше. А там в поисках тропинок придется попотеть.
— Так может, на нем вон через топи долетим? — оглянулся на мирно жужжащего кибера Риндир. — Никто нас там не заметит, некому замечать.
И фатально ошибся.
Свернув от ручья, взяли азимут на таинственный холм. По пересеченной местности, где колючие кусты местных малины и ежевики напрочь переплелись с буреломом и какой-то сине-зеленой ядовитой зеленью, идти было малоприятно. А еще — если бы не защитные костюмы, было бы душно, липко и донимали насекомые. Они и так допекали, но, скорее, виртуально, зудением, от которого кожа начинала чесаться и без укусов. Отмахиваясь от них, переползая под и над поваленными, скользкими от мха стволами, обходя самые запутанные кущи, огибая ямы да при этом стараясь не особо наследить, мужчины выдохлись даже при легендарной элвилинской выносливости и все чаще останавливались на привал. Затянутое сероватой дымкой солнце когда тускло просвечивало между стволами, а когда и вовсе скрывалось из виду под шатром спутанных ветвей.
Не удержав равновесия, Риндир свалился-таки в неглубокую яму, проломив своим весом нападавший сверху хворост. Обломки веточек и сорвавшиеся с края ямы комочки земли застучали по спине, вальяжно закачалась наверху длинная, разлохмаченная трава. Люб, наклонившись, протянул руки, чтобы выволочь друга из ямы, но замер вместе с только что поднявшимся Риндиром — из влажной глубины ямы пялился на них венец глаз.
— Кто сунул сюда кибе…
Перепутать животное с роботом было нетрудно: светодиодные парные очи уменьшались к краям морды от крупных, как креманки, до мелких — с булавочные головки. Но ниже была волосатая морда в пятнышки, движущиеся хелицеры, поджарое тело на суставчатых лапах, поднятых выше спины… и все это обляпано похожей на сопли слизью…
Штурман выстрелил от бедра, и
— Ка-акой экземпляр! — с врачебно-биологическим восторгом воскликнул Люб. — Подвинься…
И стал обмерять и фотографировать паука.
— Давай-ка упакуем и отправим его Липату, пусть наслаждается.
— И не жалко тебе зверика, — чтобы не мешать другу, Риндир шагнул вперед и, слушая, как успокаивается сердце, брезгливо разглядывал затянутые паутиной недра норы и коконы с парализованной добычей, которую из-за белой паутины рассмотреть было почти невозможно.
— И что он жрет, что таким-то вымахал?
Поставив плазменный резак на минимум, Риндир осторожно надрезал несколько коконов:
— Мышь, еще мышь… А тут что-то вроде маленького зайца. Или большого кролика. Бледная горлинка. И семейство куропаток. Потому что коричневые с оранжевым, — уточнил для Люба он.
— Вечно наш мозг проводит аналогии. Если кисточки на ушах — так непременно рысь, даже если голубая…
— Мозгу надо на что-то опираться, чтобы не спятить, — штурман наклонился, глядя, как защитный костюм поглощает слизь, в которую Риндир по случайности влез. — Если тебя вертит водоворот, ты поневоле будешь хвататься за ветки или камни, даже соломинку. Это инстинкт.
— Вот тянет тебя на философию… — пробурчал Люб. — Ладно, оставим паучка, поймаем поближе которого. Хотя вот прямо руки чешутся его вскрыть.
— Джек-Потрошитель, — улыбнулся Риндир. Отпустило. Настроение опять становилось безоблачным. Элвилин никогда надолго не зацикливались на проблемах, такими уж их создали. Людям они даже казались чересчур легкомысленными.
— А ведь это здорово, что мы нашли планету живую и обитаемую, — заявил он, выбираясь из ямы.
— Конечно, — согласился Люб. — Я же не из баловства кошачью форму принимал. Мне хотелось понять ее поближе, узнать, какая она настоящая. А из звездолета и даже в защитном костюме к ней не прикоснешься…
— И все равно нам Аурора открутит головы.
Люб опустился на корточки и сделал вид, что изящно, как благородная дама, нюхает мелкий голубой цветочек. Очень вышло похоже на Аурору. Риндир засмеялся.
— Так ведь не сейчас!
Местность медленно понижалась, почва делалась топкой. Приходилось тщательно выбирать, куда поставить ногу.
— А ведь настоящее болото еще не начиналось, — утешал Люб.
Риндир выбрался на кочку, поросшую разлапистой белой, даже на вид острой травой и стал сердито отряхивать комбинезон.
— Может, прямо отсюда на кибере поедем?
Люб послал ему ехидный взгляд золотистых глаз из-под массивного лба:
— А не хочешь ли ты, милый друг, побыть, значится, Фрейей?
— Э-э… — заморгал пушистыми рыжими ресницами штурман. Люб потыкал в него пальцем, приводя в чувство:
— Проехаться на моей фюлгье верхом, темнота!
— А тебе не повредит?
Штурман осторожно сдвинул с лица дыхательную маску. И, точно дожидаясь этого, влажный, душный, насыщенный тяжелыми ароматами гниения и пыльцой воздух мокрым полотенцем шлепнулся на лицо, у которого завилась, зазудела, нацелилась искусать мелкая, въедливая, как суперкарго Фрезия, мошка. Риндир поспешно вернул маску на место и заизвивался, пытаясь почесаться между лопатками.