Даровые деньги. Задохнуться можно

Вудхаус Пелам Гренвилл

Ронни странно вскрикнул.

– Кто бы он ни был, – продолжал Галли, – от него зависит все. Если рукописью завладеют эти дамы, готовые ради нее уподобиться зверям полевым…

– Дядя Галли! – заорал Ронни.

– Ронни, дорогой! – воскликнула Сью. – Что случилось?

Всполошилась она не зря. Безукоризненный пробор, безукоризненный жилет – все пошло прахом. Глаза безумно вращались.

– Говорю я, – продолжал невозмутимый Галли, – о твоей матери и леди Констанс. Ты удивишься, но за моей книгой охотится и твой Бодкин. Как ни

прискорбно, он первостатейный гад. Его нанял Тилбери, в девичестве – Скунс. Почему ему дали титул, представить себе не…

– Дядя Галли!

– Да, что?

Холодное спокойствие снизошло на Ронни.

– Монти тут был, – ответил он. – Просил рукопись. Я сказал ему, где она. Вероятно, теперь она у него.

Глава XI

Нет на земле совершенной радости. Как заметил один древний римлянин, только расслабишься – surgit aliquid amari [37] . Забрав рукопись, полюбовавшись ею, переместив к себе, полюбовавшись снова и спрятав в надежное место, Монти несколько поостыл, ибо представил себе беседу с Пилбемом. Он не любил неприятных сцен, а эта, судя по всему, обещала стать просто гнусной. У Пилбема есть к тому основания.

37

Что-то неприятное начинается (лат.).

Посудите сами, мог сказать он, сыщики – тоже люди. Предположим, Шерлок Холмс буквально вылез из кожи, чтобы найти бумаги адмиралтейства, и тут ему говорят: «А, да, кстати! Помните эти бумаги? Так вот, плюньте. Мы их нашли». Расстроится он? Еще бы! Расстроится и Перси Пилбем. Словом, Монти совсем не хотелось делиться с ним новостью.

Но что поделаешь! Сыщик сидел в курилке, массажируя усы, и Монти робко начал:

– Ах вот вы где!

Сыщик на него посмотрел. Взгляд был мутный, и совесть затрепетала. Человек старается, думает…

– А, Бодкин, – сказал тем временем Перси. – Вы мне и нужны. Я думал…

Страшно страдая, добрый Монти решил нанести удар сразу.

– Это видно, – произнес он. – По глазам. Ничего, больше не думайте. Выключите мозг. Она у меня.

– Э?

– Я взял рукопись.

– О!

– Да-да, взял.

Они довольно долго молчали.

– Так, – сказал Пилбем. – Прекрасно. Хорошо спрятали?

Монти стало легче. Какой, однако, милый человек! В таких обстоятельствах… Жуть, какой милый.

– Что с ней делать будете? – спросил сыщик.

– Отнесу в «Герб», такому Тилбери.

– Это лорду, что ли?

– Да, – удивился Монти. – Вы знакомы?

– Я у него работал. Издавал «Сплетни».

– Нет, правда? А я сотрудничал в «Малыше». Мы прямо родственники!

– Зачем она ему?

– У него контракт. Если ее не печатать, он теряет много денег.

– Ага, ага, ясно. Я думаю, неплохо заплатит.

– Мне деньги не

нужны, у меня деньги есть. Мне нужна служба. Он обещал меня взять, если я принесу рукопись.

– Значит, отсюда уходите?

Монти засмеялся:

– Сами выгонят. Если б старик застукал, вчера бы турнули.

– А что такое?

– Вашего Тилбери заперли. Накрыли его с этой свиньей, он ей картошку давал, а они подумали – он ее чем-то травит. Ну, заперли, а я выпустил. Узнал бы старик, ноги моей здесь бы не было.

– Это уж точно! – согласился сыщик.

– Старикашка – будь здоров, – развил свою мысль Монти. – Вечно одни бзики. То у него тыквы, то свиньи, скоро будут кролики… куры какие-нибудь… цветочки…

– Не без того, – признал Пилбем. – Когда ее понесете?

– Прямо сейчас.

– Не стоит. – Сыщик покачал головой. – Нет, не стоит. Подождите, пока уйдут переодеваться, а то еще на Трипвуда напоретесь.

– Верно.

– Или на эту Конни.

– На леди Констанс?

– Тоже за книжкой охотится. Хочет ее сжечь.

– Ух ты! Здорово вы поработали, все разузнали.

– На том стоим.

– Как иначе, сыщик! Ладно, подожду, спасибо.

– Не за что.

Пилбем встал.

– Уходите? – осведомился Монти.

– Да. К старичку. Где он, не знаете?

– Нет.

– Наверное, у свиньи.

– Да, наверное. А что такое?

– Просил одну штуку узнать.

– И на него работаете?

– Ну! Потому я и здесь.

Монти стало еще легче. Если старикашка заплатит – совсем другое дело. Но какой милый человек!

Девятый граф был не у свиньи, не в ее домике, но рядом. Смутно ощутив, что немножко вымок, он спрятался в сарайчике, но теперь уже стоял у перилец, беседуя со свинарем. Сыщику он обрадовался.

– Вы-то мне и нужны, мой дорогой. Мы хотим ее переселить. То есть я хочу, а Пербрайт не хочет. Я его понимаю. Да-да, мой дорогой, – обратился он к Пербрайту, – понимаю. Конечно, она привыкла, может расстроиться, еще потеряет аппетит. Вы согласны, мой дорогой? – обратился он уже к Пилбему.

– Д-дэ, – отвечал тот без должного интереса.

– С другой стороны, – продолжал граф, – против нее плетут козни. Здесь она слишком далеко, слишком… э… а, на отшибе. Да Господи! – воскликнул он. – Парслоу может к ней пробраться, и никто не услышит. А там рядом Пербрайт, его домик. Чуть что, он выскочит из постели и кинется к ней.

Видимо, эти слова и побудили верного слугу покачать головой, угрюмо мыча что-то вроде: «Ныа!..» Он любил поспать.

– Мой дорогой, – спросил граф, – что бы вы посоветовали?

– Я бы переселил, – ответил сыщик.

– Правда?

– Д-дэ.

Пенсне засветилось кротким торжеством.

– Вот, – сказал лорд Эмсворт, – вот вам, мой дорогой, авторитетное мнение. Если уж мистер Пилбем так говорит, значит, переселяем.

– Ды, – отвечал свинарь.

– Можно сказать вам два слова? – осведомился сыщик.