Дарт Лонгботтом

Добрый Волдеморт

— Что? Я ничего не помню о нас с тобой! — схватился за виски Люпин. — После гибели Аластора всё исчезло из памяти. Чему ты радуешься, Тонкс?!

— Я просто вспомнила поговорку, которую иногда повторяла моя мать, — довольно улыбнулась Нимфадора.

—?

— Женщины рода Блэк всегда получают то, чего захотят. И мужчину, который им интересен, тоже.

— Что ты такое говоришь?

— Да, Римус, я всегда мечтала завести от тебя ребёнка, — победно улыбнулась Тонкс, мысленно попросив прощения у погибшего Грюма за свою ложь.

— Ты беременна?! — прижался Люпин спиной

к стене. — Но, но, как? Когда? Я не помню!

Она отвернулась к окну, словно скрывала душевные переживания, но через минуту посмотрела в побелевшее лицо Люпина и жёстко сказала:

— Мне больше от тебя ничего не нужно. Раз ты так трусишь принять на себя ответственность за нас двоих. Я сама воспитаю нашего сына.

— Что ты натворила, Дора! — глухо застонал Люпин, закрывая лицо руками. — Я же оборотень, чудовище, тёмная тварь! И ребёнок от такого как я, тоже всегда монстр!

— Я метаморфомаг, если ты не забыл, пусть и слабый. Наш сын научится контролировать свои превращения! — выкрикнула истерично Тонкс, мысленно потирая ручки от нежданно свалившейся удачи.

— Это невозможно. Ты не понимаешь, — хрипло выдавил Люпин. Лицо мужчины было бледным от застарелой боли и отчаянья. — Когда я превращаюсь в зверя, это уже не я, меня как бы нет. После обращения рождается монстр, который с лёгкостью может загрызть собственных родителей, жену и детей, соседскую собаку, да кого угодно! Чудовище, которое живёт во мне, Дора, — это не человек, а вечно голодная тварь! Ты обрекла нашего ребёнка на ужасную судьбу. Как ты не понимаешь? Это постоянный страх за жизнь невинных и… вечный голод, который сводит тебя с ума! — не выдержав, надрывно проорал Люпин.

— Успокойся, Римус! Вместе мы справимся, — хладнокровно ответила Нимфадора, стараясь скрыть улыбку, и тут же добавила с осуждением в голосе: — Если ты, конечно, признаешь своего ребёнка, а не попытаешься снова сбежать от проблем.

Из оборотня словно выпустили воздух. Люпин подошёл шаркающей походкой, сел рядом с ней на кровать и ссутулился. Она задавила брезгливость, легко потрепала оборотня по немытым волосам и, добавив тепла в голос, сказала:

— Всё будет хорошо, Римус, не переживай. Сейчас надо думать о другом. Дамблдор погиб, Аластор тоже убит… — На имени настоящего мужа её голос непроизвольно дрогнул. Впрочем, Тонкс быстро справилась с собой. Она осторожно положила голову на плечо Люпину и прошептала, постаравшись добавить в голос тревоги:

— «Орден Феникса» остался без руководства, а Гарри Поттер — без защиты. И я не знаю, что нам теперь делать!

— Я говорил с Кингсли и Артуром, — отстранился от неё Люпин. — Они готовы сражаться дальше!

— Мне надо будет пообщаться с Андромедой, — прикусила губу Нимфадора. — У матери в фонде есть контакты всех бывших мракоборцев. Я постараюсь найти тех, кто захочет присоединиться к «Ордену Феникса».

— Бесплатно? — скептически поднял брови Люпин. — Это все мы были чем-то обязаны Дамблдору или Поттерам. А отставные мракоборцы согласятся воевать только за звонкую монету. Ты никого не найдёшь.

— Всё равно надо что-то делать. Я просто чувствую, что «Пожиратели Смерти» скоро попробуют захватить власть, — сказала Нимфадора. —

У нас в Аврорате все ходят будто пришибленные, а начальство не собирается ничего предпринимать. Даже Тикнесс и Яксли пытаются делать вид, что всё идёт как надо. Одна надежда на Гарри Поттера, хотя, знаешь, я совершенно не понимаю, как шестикурсник может победить самого сильного тёмного мага.

— Пророчество Трелони не врёт, — пожал плечами Люпин. — Ты же веришь в пророчества?

— Конечно, я…

Внезапно перед внутренним взором Нимфадоры промелькнули картинки со свадьбы: старая карга, которая говорит что-то непонятное, но почему-то вызывающее дрожь. Искусственные улыбки Аластора, за которыми скрываются радость пополам с обречённостью. И вот уже муж торопится отвлечь её внимание от древней ведьмы.

«Ага, как же, счастья она нам, стерва, желала, — откуда-то появилась в душе Тонкс твёрдая уверенность. — Похоже, на самом деле та бабка пророчила нам смерть. Аластор уже погиб, а я, значит, следующая? Вот тебе, Тонкс, и шотландские традиции».

Нимфадора непроизвольно провела рукой по животу и пообещала себе, что не станет больше рисковать жизнью, пока ребёнок Грюма не родится. Вслух же она сказала Люпину, что, несомненно, верит в победу Поттера и светлых сил.

«Мать-магия! Как же нам повезло, мой маленький, что Римус всё забыл», — вновь подумала она облегчённо, а вслух произнесла с тщательно дозированной горечью:

— Если ты так боишься семейных отношений, Римус, давай попробуем хотя бы остаться добрыми друзьями? Я обещаю, что не буду навязываться, живи, как знаешь, а мы с малышом всегда будем рады видеть тебя у нас в доме.

Люпин промолчал, впрочем, в этом наполненном болью молчании больше не было сопротивления, только фатум.

Обсудив дальнейшие планы, что касались «Ордена Феникса», Нимфадора договорилась снова встретиться с Люпином в доме Уизли, после чего оборотень ушёл, раздавленный свалившимися на того проблемами, напоследок грустно пообещав, что через Шеклболта оформит в Министерстве магии все необходимые документы о браке и признании будущего ребёнка своим сыном.

* * *

Эклеры в кондитерской месье Гастона Ленотра были совершенно восхитительными. В сочетании с кофе по-турецки они создавали гармоничную симфонию вкуса. Даже на Корусанте Шив ни разу не встречался с таким высоким уровнем кулинарного мастерства.

— Вы сейчас выглядите настолько счастливым, месье Лонгботтом, — негромко рассмеялся собеседник Палпатина, — будто как минимум амброзию вкушаете, а не эклеры.

Генрих де Гиз, архимаг и чуть более удачливый соперник бесславно погибшего Кастора Прута, занял освободившееся место в Международной Конфедерации Магов. Шив познакомился с Генрихом на собрании акционеров одного из четырёх французских фармацевтических гигантов и быстро завоевал симпатии француза.

Де Гиз, как оказалось, втайне мечтал объединить волшебный и маггловский миры, но в одиночку бороться с устоявшимся миропорядком опасался. Даже став архимагом, тот понимал, что встретится с жёстким сопротивлением основной массы волшебников, давно привыкших скрывать своё существование.