Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса
Шрифт:
Когда Шарп вошёл в главное хранилище, за монитором основного библиотечного компьютера сидела женщина с холодным бледным лицом, прямая. Её пальцы, почти не приподнимаясь, периодически пролетали по клавиатуре, набирая строчки, и останавливались, пока взгляд читал.
– Госпожа Сати, - он подошёл, - наши неполадки…
Он осёкся.
– Да? – холодно спросила женщина. – Вы хотите сказать, что они устранены?
– Д-да, госпожа.
Что
Директор хранилища Эду была невероятно красива.
Не смотря на все свои пятьдесят лет.
Где-то там, далеко.
На одной из планет внешних территорий в южном её полушарии была весна. Весна сюда приходила мягкой и одновременно щедрой. Она окружала планету плотным зелёным кольцом лесов по малой южной окружности. Она вспыхивала зелёным пламенем в городах. Она пенной волной бушевала на любом мало-мальски открытом клочке земли. И в периметре их базы она точно так же пьянила их запахом свежей земли и сока, бурно поднимающегося по стволам и стеблям.
Спать иногда было просто невозможно. Дурели все. Почти у половины его людей начались скороспелые и бурные романы. Сок бродил в стволах и выливался в жилы.
Нельзя сказать, чтобы он осуждал своих людей. Ему самому было за шестьдесят. И что? Он дурел точно так же. Неизжитые желания. Не убитые воспоминания. А ещё кровь. Собственная кровь казалась такой молодою.
Шестьдесят пять лет – не возраст для этой галактики. Не возраст для человека, привыкшего к услугам высокой цивилизации. Да и расслабляться себе он не давал. Задел был положен ещё военным училищем. Потом… Много чего было потом. Но сейчас он человек матёрый, закалённый в боях и интригах. Глава железной организации. Организации с железной дисциплиной. Распространившей по всей галактике свои вживлённые в общую ткань мира нити.
Это должно его радовать? Отнюдь. Даже жалкий мафиози работает не для себя. В конечном счёте, даже у отброса цивилизации, который, не задумываясь, идёт путём шантажа, убийства и обмана, оказывается в конце его пути семья, для которой он жаждет работать. Возможно, передать своё дело. Были бы люди бессмертны – может, работали только для себя. Но они хотят своего продолжения в потомках.
Дети. Да нет. Дело не только в них. Влюблённость в женщину не подразумевает бессмертия. Хотя, кто знает. Всё это бурление в крови всего лишь физиологический процесс. Возможно, самая неистовая любовь содержит в себе генетическую память о последующем размножении. И в прекрасном лице своей возлюбленной ты видишь лица своих будущих детей.
Прекрасной возлюбленной. Бейл Органа отошёл от окна и в мрачной досаде пожал плечами. Это-то ему не досталось. Ему вообще мало что досталось. Вся жизнь – сплошная борьба. Вопрос в том, насколько она осмыслена.
Он не был идеалистом. Он прекрасно знал, что война таких масштабов длится не одно поколение. И передаётся от отцов к детям. Только вот где его потомки. Всё там же. Этот проклятый урод забрал их у него, как до того отнял возлюбленную. Потенциальную возлюбленную. Потенциальную жену. Потенциальную мать его детей.
Проклятый
Энфэ.
Мессир нашёл его буквально после лабораторного занятия. Нашёл, а не вызвал. Стоял около окна прямо при выходе из аудитории. Группа студентов хлынула как раз перед ним и растеклась по коридору, Кто перекусить, кто поболтать с приятелями из других групп. А кто просто пройтись по саду прежде, чем начнётся другой занятие.
Ректору каждый привычно и отработано поклонился. Наклон головы, переходящий в лёгкий наклон туловища. И побежали по своим делам. Ректор отвечал им рассеянным кивком. Отмечая присутствие и отпуская. А вот кивок, предназначенный ему, был резким и приглашающим.
Он похоронил своё желание перекусить, поболтать с приятелями или поблуждать по саду, пока не начнётся очередное занятие. Тем более что понял: занятие не начнётся. Потому что преподаватель будет отсутствовать.
– Пойдём в кабинет, - сказал мессир и ректор. Он тоже внёс свою долю во множество кивков за этот день, подтвердив жестом своё согласие. И пошёл вслед за мессиром.
– Что ты в саду на студентов орал? – поинтересовался он для проформы, пока они шли по коридорам.
– Надо поддерживать своё амплуа цербера и ревнителя строгого порядка, - сухо усмехнулся тот. – Тем более что свинство. Газон недавно привели в нормальный вид. Нет, обязательно надо на нём потоптаться.
– Заметь, перед твоими окнами.
– Да, - новая усмешка. – Бравада – неплохой иногда стимул для… Хотя обычно бушуют четверокурсники. Или третьекурсники. Младшие ещё не освоились, а выпуску не до безобразий. Они делом заняты.
– Да, - ответил он безразлично. – Они заняты очень серьёзным делом.
– Да? – повернулся к нему ректор и бывший школьный товарищ.
– Я как-то входил в комиссию, принимающую дипломные работы.
– А.
Ректор не усмехнулся. Он медленно покачал головой, не прекращая энергичного движения вдаль по коридору.
– Рэк, они не так уж и плохи.
– Да.
Вот теперь ректор остановился. Внимательно посмотрел на бывшего школьного друга.
– В любой войне, - ответил он медленно, - бывает победитель и тот, кого победили. Ничего не поделаешь.
– В информационной тоже?
Оставшийся путь до его кабинета они прошли молча.
Зашли внутрь. За ними плотно закрылись двери.
– Произошла утечка, - сказал ректор.
– И каков уровень радиации на этот раз?
Он не шутил. И ректор это так не воспринял. Свёл руки за спиной, прошёлся по кабинету.