Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса
Шрифт:
Она смотрела на него и молчала.
– Но вас должен интересовать ваш сын.
– Я умерла, - спокойно ответила она Куаю.
– Со смертью кончается не всё.
– Да уж.
– Но вы ведь…
– Я. А какое до этого дело тем, кто остался? Даже если я сейчас живу – я не могу до них добраться.
Куай покачал головой:
–
– Сном или призраком в ночи? – пренебрежительно хмыкнула Шми. – Или отпечатком памяти? Это несерьёзно.
– Да почему же?.. – Куай задумчиво смотрел на неё. – Иногда память о матери способна отвратить человека от чудовищных поступков…
– А память о её смерти – подтолкнуть к ним, - безмятежно ответила Шми.
– Я пытался его остановить…
– Я знаю. Зря.
– Зря пытался?
– Конечно. Ведь не остановили.
– Мне надо, чтобы вы помогли.
– Вам?
– Вашим внукам.
Её лицо заострилось и окаменело.
– Ваш… сын – собирается использовать их и убить. Вашу невестку тоже… впрочем, относительно последней это вам должно быть безразлично. Но жизнь ваших внуков под угрозой.
Шми молчала.
– Жизнь вашего сына тоже.
– Да?
– Он… сам не понимает, что творит. Он думает, что делает себя свободным. Каким-то образом отгораживается от Силы. А всё, что отделено от Силы, раньше или позже перестаёт существовать. А он, его…учитель и его приспешники – отделили от Силы себя и тех, кто находится рядом с ними. Это может иметь фатальные последствия.
– Для кого?
– Для них. Поймите, это как нельзя долго жить без пищи. Какое-то время – да. И если делать это грамотно, то на какое-то время это даже приносит организму лечение и отдых. Но потом переступается предел – и организм умирает. Нельзя навсегда отделить себя от энергии. Они умрут. И ваш сын тоже. Не просто умрёт – перестанет существовать. Нам нужен кто-то, кого он послушает. К сожалению, нас он ненавидит…
– Это у него – семейное, - любезно сказала Шми.
Она вдруг подтянула к себе колени, обхватила их, удобно устроилась, улыбнулась Куаю.
– Простите?
– Не прощу, - столь же любезно ответила она. – Я вам, рыцарь, вообще ничего не прощу. Не то чтобы я до сих пор лью слёзы по отцу Анакина – но и особой радости у меня это воспоминание не вызывает. Да и вы, рыцарь, тоже. Я прекрасно понимаю, что вам не было дела до меня. Как и до прочих живых существ того мира. Но… просить моей помощи… забавно. Как вы думаете, у меня есть желание вам помогать?
– Не мне, сыну.
– Хммм… Вы ему уже помогли.
– Я прошу – вас…
–
– Я прошу вас о том, чтобы вы сказали своему сыну, что то, что он делает – самоубийство.
– Это правда?
– Да.
Шми улыбнулась:
– А если я откажусь помочь – что будет? Я снова упаду в вечность? Кстати, вы очень вовремя вспомнили обо мне. Когда вам стало выгодно моё существование, сударь. Нет-нет, молчите, я понимаю. В задачу рыцарей не входит помощь живым существам. А только помощь и выполнение воли Силы. И сейчас Сила потребовала, чтобы я ожила. Я безумно рада – но неблагодарна. И я не понимаю, почему я должна вам помогать.
– Да не нам, глупая вы женщина – своему сыну!
– Что это вас вдруг обеспокоила судьба моего сына, любезный рыцарь?
– Конечно, не только его, - кивнул Куай. – То, что он делает, может нанести вред миру и Силе. Но ему – тоже. Я решил, что, раз у нас совпали интересы, а он послушает только вас…
Шми молчала.
– Вы хотите сказать, что у нас не совпадают интересы?
– Если вы заметили, я вообще ничего не сказала. Но – раз уж мы завели разговор обо мне – что будет, если я откажусь говорить с ним?
– Он погибнет.
– Почему?
– Вы – единственная, кто может убедить его вернуться. Подключиться к Силе обратно. Если он этого не сделает, он умрёт.
– Ему сейчас очень плохо?
– Ему?.. Ему пока хорошо, но это не надолго.
– А почему ему хорошо? Он же отключён от вашей Силы.
– Он… послушайте, это сложно, а времени мало.
– У меня впереди целая вечность.
– А у него – нет!
– Почему ему хорошо?
– Это иллюзорная, временная регенерация тела. Смертного тела. Мы пытались… страданиями… излечить его душу. Вы не поймёте меня. Послушайте, в Силе могут жить только те, кто творит, а не убивает. Чёрная душа уходит во тьму, там растворяется. Вашему сыну может быть хорошо там, в том мире, но в этом исчезнет. Сила его убьёт.
– В этом мире, - сказала Шми, - слишком много света.
Картина пятнадцатая
Кирпичи бытия.
Исард.
Распечатки тонкими, почти прозрачными листами выползают из машины. Ночь. Где-то на изнанке глаз тяжестью налился рассвет. Передрассветный час, когда мир тонок и прозрачен, как бумага. Чуть звенит голова – лёгкая, и тяжесть во лбу. На изнанку глаз насыпали песку. Не действуют ни естественные, ни искусственные стимуляторы. Только сила воли.
Директор Исард взяла в руки очередной выползший из машины листок.