Дары инопланетных Богов
Шрифт:
— А ты сам? Сеятель добра и любви? Чего злишься? На кого? За что? — Антону не нравился настрой Олега, — вас с шефом послушать, просто библейские вопиющие пророки — обличители из пустынь.
— Не из пустынь, а «вопиющие в пустыне», то есть в одиночестве.
— Раз уж вы там на пару, где и одиночество?
Мимо прошла прежняя лаборантка Антона Иви, она вежливо их поприветствовала, но Олег, не глядя, не видя, оттиснул её с дорожки в траву. Девушка пошатнулась, потеряв равновесие. Антону невольно вспомнился тот детина, едва не пихнувший Икринку под поезд и сделавший вид, что не умышленно.
— Ты здорово мимикрировал под внешнюю среду, уже и девушек толкаешь, — сказал
— И не только девушек, и не только толкаю, а кое-что и похуже, — буркнул он в ответ.
Местное развлекательное заведение было круглым как шар. Кому пришла в голову столь оригинальная идея, сказать трудно, но он светился изнутри, как гигантская сфера на цоколе, и к нему вёл пологий пандус.
— Устроились тут, — опять бухтел Олег, — элита! Дети у них чистенькие, дамочки благоуханные, девчонки пёстрые как бабочки, — и он посмотрел на подол Икринки, где посверкивали камушки на крыльях искусных бабочек, созданных тонкими и такими же воздушными пальцами Нэи. — А за стенами что? И сколько это может продолжаться? Такой дикий перекос? Их же рано или поздно зальёт всех этими внешними фекалиями, стены не спасут.
Антон уже жалел, что пошёл с Олегом.
— Олег, — сказал он, наконец, — ты не владеешь своими чувствами. Это плохо, Олег.
— Да, не владею. Я и говорю шефу: «Отпустите! Не могу я тут»! А ты, ресторан, девушки, познакомишься и развеешься. На фиг они мне тут! А этот, игумен нашего подземного монастыря, хорошо ему проповеди читать после того, как натрахается со своей и вылезет с лощёной мордой кота, умытого сметаной. А девушка эта, Нэя, и правда такая, не скажу, что и красавица, но… Опять же дочь тут родил. И какую! — Олег пристально смотрел на Икринку. — Моя Колибри тоже была как ты, воздушная, лёгкая…
— Кто это Колибри? — спросила Икринка.
— Птичка. Колибри. Её сожрали местные каннибалы. Им это запросто.
— Съели? Буквально? Мутанты, что ли?
— Они все тут через одного мутанты. Но это, оказывается, ещё и заразная болезнь. Начинаешь с ними соприкасаться и делаешься таким же.
— Так, — Антон встал между Олегом и Икринкой. — Идём развлекаться или нет?
— А что случилось с твоей матерью? — опять спросил Олег.
— Она погибла под руинами уничтоженного здания, — ответил Антон вместо Икринки. — Прибыли благородные спасатели, носители высшей идеи справедливости, и устроили им фейерверк до звёзд. Всех туда и отправили за высшей справедливостью. К звёздам, в смысле. Но и сами в качестве сопровождающих с ними отправились, а двух — ботаника и философа, решили оставить для прочих недостойных и здесь живущих — лекции им об упадке цивилизации читать.
Олег замолчал и насупился. Все трое поднялись по пологому пандусу к прозрачному входу. Здание было полностью прозрачным, но было оплетено изнутри экзотическими растениями, и находящихся там, внутри, людей не было видно.
— Милая оранжерея, — сказал Олег, — надеюсь, там порхают и бабочки. — Он залез к Антону в карман, вытащил несколько дензнаков и первый вошёл в открывшиеся перед ними двери. — Не всё же нашему игумену только и пользоваться дарами местных богов, иногда и нам, простым служакам, вкусить от райского блаженства охота.
— Почему он «игумен»? — это был вопрос Икринки.
— Древнее слово. Я расшифровываю его так. Иго — власть, а мен — человек, понятно. То есть, человек власти. Ничего обидного. Ты же уловила, что я о твоём отце? — Олег не пошёл с ними в зал, к радости Антона, а свернул туда, где был отдельный и дешёвый резервуар для молодняка. А в зале
— Не обращай внимания. Он несколько разбалансирован в последнее время.
— Из-за гибели своей Колибри?
— Не знаю из-за чего. Он, кажется, быстро и утешился. Устал просто. Возможно, ему порекомендуют там, дома, сменить профессию.
— Утешился? С Элей? С ней? Она такая глупая.
— Вряд ли он проводит с нею метафизические диспуты, — Антон засмеялся.
— Ты что?
— Я представил, как идёт кто-то ночью, а из зарослей доносится дискурс о возможностях подъёма падших цивилизаций. У восторженной Эли нет и слов. Она благодарно ахает в ответ.
— Ты намекаешь на то, о чём знает весь ЦЭССЭИ?
— А о чём знают все? Я не знаю. Значит я не все?
— Все знают, что они уходят с Элей по ночам в глухие уголки леса. Там, мне говорила Нэя, есть укромные места, где скрыты маленькие павильончики для любителей природной любви. Конечно, Нэя знает это со слов Рудольфа. Не сама же она туда бродит. Ей-то зачем? У них с Рудольфом, что у неё, что у него, личные апартаменты. Иногда она к нему ходит, а иногда и он к ней. Они любят разнообразие.
— Откуда ты знаешь?
— Здесь слишком тесная жизнь. Скучная и пресная. Все друг за другом следят, и все обо всех знают всё! Ты один такой, отрешённый от всего.
— Но меня не интересует ничья жизнь, если она личная. Только наша.
Возможно, Олег уже заранее был настроен на скандал и пошёл искать возможности для его реализации. Он метал незримые молнии вокруг себя, и было бы лучше уйти, но Икринка так мало видела развлечений, что Антон остался, и они вошли в круглый зал. Здесь присутствовал довольно немногочисленный круг людей, знающих друг друга. Потому что возникло чувство, едва они вошли, что они тут чужаки, и их незаметно изучают, хотя и делают вид, что они никому неинтересны. Икринка даже попятилась, желая избежать холодного, явственно ощущаемого любопытства. За раскидистым деревом, растущим из каменного кашпо, стоял пустой столик, точно такой же, как у Нэи на её террасе. Они с радостью забились в этот уголок от чужого внимания. Дамы были в нарядах, многие из которых были сотворёны в «Мечте» Нэи, и поэтому платье Икринки не было вызовом никому. Но она волновалась, крылья бабочек волновались вместе с ней, шурша на подоле, пока она шла по залу. Дружелюбный обслуга — молодой парень принёс заказ. На роскошном перламутровом блюде красовался натюрморт из разноцветных фруктов, пряных трав и овощей. Всё это поедалось в сыром виде, всё росло в местных садах и огородах. На территории ЦЭССЭИ существовал свой мини агрогородок. Потом приплыло горячее, оно благоухало ароматом жаркого из местной живности, но Икринка никогда не ела мясного, и ей принесли рыбу и десерт, похожий на замок Фата-Морганы из белых облаков. В зелёных стеклянных бокалах темнели фруктовые соки.
Впитывая непривычную атмосферу, Икринка радостно улыбалась. Нарядные, равнодушные по виду люди, круглый зал в зарослях и цветах давали ей успокоение. Всё же она была и по воспитанию, и по привычкам глубоко провинциальным человеком, непривычным к таким местам. Она сорвала цветок с дерева и воткнула в свою причёску. Антон сел рядом, чтобы иметь возможность прикасаться к ней. Они были скрыты от всех. В маленьком бассейне, расположенном в центре круглого зала, плавал хрустальный макет ЦЭССЭИ в миниатюре, как остров, подсвеченный синим внутренним сиянием. Эти люди не забывали о своих удовольствиях и о временности существования, явно не желая жертвовать своим скоротечным временем на благо тех, кто ждал от них решения планетарного будущего за высокими стенами.