Дары инопланетных Богов

Кольцова Лариса

То, что ему ничуть не тяжело, она сразу же ощутила, как будто вес её исчез, — Увидят же… — она попыталась сопротивляться, но решила, что так даже лучше. Быстрее будет дома, а уж там и отлежится. Артур размашистым шагом уже шёл по лесу, напрямик, чтобы сократить путь. Его высокие ботинки сминали густую траву, защищая и от колючек, и от возможных влажных впадин.

— Да кто увидит? Раннее утро. Никого вокруг. Ты зачем так рано гуляешь, если тебе нездоровится?

— Внезапно как-то накатило, — ответила она, дыша ему в грудь и пряча лицо. Даже если кто встретится, то не узнает. По его ровному дыханию даже не чувствовалось, что ему хоть сколько-то тяжело. От него шло такое успокоительное надёжное

тепло, как от родного человека. Мальчик обладал незаурядной силой, как и его отец…

Возле тропинки, выводящей из леса к «Мечте», она потребовала отпустить её и, даже не поблагодарив его, избегая глядеть в лицо, побежала к калитке в ограде, окружающей здание на холме. Да Артур и не нуждался в её благодарности. Он сделал то, что и был обязан. Сев на отполированное бревно, он уставился себе под ноги, даже не пытаясь проанализировать, что с нею произошло. Почему она оказалась в лесу такой ранью и в таком странном, в общем-то, виде? Припомнился тот самый вечер, когда он провожал её из подземного города на поверхность, и Нэя была в таком же небрежном виде, лохматая, как будто её терзали или жевали…

Он тут же отмахнулся от неприятных мутных воспоминаний, не желая их прояснения. Но отчего-то сам вид её подвёл к умозаключению, что и к сегодняшней странности как-то причастен его шеф, он же отец…

Он вздохнул, так же тяжело, как вздыхала Нэя. Все в подземном городе знали, что очаровательная хозяйка местечковой «Мечты» давно уже живёт с Вендом как его жена. И шла она, скорее всего, из «Зеркального Лабиринта», а вовсе не устроила утреннюю пробежку здоровья. И что там опять произошло, если по сути дела, то в семейном, закрытом для прочих пространстве, не узнаешь. Ссора, конечно, ибо сам характер Венда ничуть не был тайной для его подчинённых и всех прочих, живущих в подземном городе. Характер властный, не терпящий ни малейших поползновений к дерзости или намёку на бунт против подавляющей и превосходящей силы для всякого… Единственное, что не отнять, так это понимание границ как давления, так и силы, чем он никогда не злоупотреблял. И в общем-то был справедлив и часто снисходителен, нередко и балуя их всех отеческой даже любовью.

Артур опять глубоко вздохнул, всё ещё ощущая вес Нэи на своих руках, самый отрадный и самый драгоценный вес, который ему и приходилось поднимать за свою недолгую жизнь… На его плече повисла та самая гирлянда из цветов, которая выпала из её косы. Он стащил цветочное плетение и уткнул в него нос. Розовые цветы с белой сердцевиной и бирюзовыми листьями пахли еле уловимым ароматом, — ею. Так он решил.

В «Зеркальный Лабиринт» она не приходила целую неделю. Не отзывалась на вызовы Рудольфа по контактному браслету. Прошлое и не думало рассасываться, оно продолжалось и в настоящем, и что необходимо предпринять, чтобы оно не отравило и будущего?

Новый Год и новое счастье

Наступил земной праздник Новый Год. Большинство молодых и активных космодесантников отмечали его купанием в горных озёрах, куда их отпустили на целую ночь. Тихие «ксанфики» собрались у себя в одном из помещений «Зеркального Лабиринта», не смешивая себя с воинским контингентом и по праздникам, чтобы раздумчиво и без избыточных помех обсудить свои как глубоко личные, так и прочие профессиональные тайны. Те же редкие представители подземных молодых служак, которые не успели изжить в себе домашний земной инфантилизм, опекаемые стариком Франком, а также те, кто в принципе любили семейную тишину, пришли в столовый отсек. Его переоформили под заснеженный сказочный лес. Голография казалась настолько реальной, мерцала заснеженными, колеблющимися от несуществующего ветра ветвями. И верилось, что, выйдя за их пределы,

окажешься на той самой опушке, где розовощёкая девушка хрустела подмосковным яблоком. Снежинки украшали её шапочку и рыжие кудри тоже…

Он тотчас же поймал себя на том, что видит лицо Нэи, а лица Ксении он не помнит. Было тоскливо. В углу неприязненной глазастой «совой на балу» сидел доктор Франк, и только им двоим было невесело посреди веселящейся молодёжи. На докторе была нарядная, просторная трольская рубаха, пошитая ему Нэей. Таких рубах у него было несколько, и он в последнее время щеголял только в них. А когда гулял в горах, то и трольскую шапочку натягивал на свою седую гриву.

Дочь Лора сидела на коленях у Антона, и они ели одно яблоко на двоих. Красное. Яблони вот уже как двадцать лет тому назад посадил в горах доктор — затейник Франк, не терпящий и часа безделья. В подземном городе никто не болел, сказывалась местная природа, очищенная неведомой силой от большинства зловредных вирусов и микробов. Поэтому-то доктор переквалифицировался в садовника, пропадая на насыпных террасах, устраиваемых роботами. Земные технологии позволяли выращивать плодовые деревья в сказочно-быстрые сроки.

Казалось, что снег с ветвей упадёт на изумрудное платье Лоры. Она смеялась, глядя в глаза Антона, и не замечала отца. Да и вообще никого. Она каким-то непостижимым образом была сейчас похожа на Лору земную, к которой не могла иметь никакого отношения. Как такое возможно? И почему он не замечал такого вот странного сходства прежде? В ней замечалась очевидная перемена, и не только та, что искусно скрывалась просторным платьем, а перемена во всей её внешности. Счастливый красавчик тоже никого не замечал, прижимался к ней. После укуса их совместного яблока, проглотив его, лез к её пунцовым губам. Она, смеясь, брызгала в него яблочным соком, кусая непомерное яблоко — мутант.

— Не подавитесь! — грубо сказал он им под всеобщее и внезапное к себе внимание, неодобрительное. Угрюмый, безмолвный доктор Франк — та самая «сова в углу» из сказки, которая пришла на бал и весь вечер проторчала в углу за печкой, — сузил свои круглые, непримиримые к Рудольфу глаза. Давал понять ему его всегдашнее недостойное поведение.

— Как Сове поплясать захотелось/Целый день перед зеркалом вертелась/А пришла и на балу/Сидит за печкою в углу… — Рудольф с ухмылкой проговорил скороговоркой всё это доктору. Прозвучало глупо, и никто не понял его, в том числе и Франк. Тем не менее, он ответил ему.

— Какие удивительные у вас познания в древнем фольклоре, и всё это пропадает втуне. Из вас выйдет замечательный дедушка — радость для будущих внуков. — Франк засмеялся своей собственной шутке, сузив глаза, всегда недобрые по отношению к Рудольфу. Но само определение «дедушка» настолько мало подходило Рудольфу, что все дружно засмеялись вслед за доктором. Не обратили внимания на всеобщее веселье только Антон с Лорой — Икри. Они пребывали под непроницаемым ни для кого волшебным куполом своего счастливого уединения, наполненного мерцающим счастьем. И видя это, Рудольф вовсе не горел желанием развязывать ссору с доктором, к чему тот и порывался, столь очевидно ревнуя его к Нэе, к её будущему материнству.

— Не смею оспаривать у вас столь почётный статус подземного всеобщего дедушки, который вы имеете тут уже два десятилетия, — Рудольф мило улыбнулся доктору, — кажется, пора вам навесить белую бороду и раздать подарки. Я припас в углу целый короб, да не мог придумать, кого назначить дедом Морозом. А то у меня нет артистических способностей. Вы же дед по факту.

— Стихи вы декламировали превосходно. Жалко урывками. Хотелось бы услышать полную версию сказочных событий. Ваш выход — сказка у ёлки для детей, мой выход следующий — подарки.