Дары инопланетных Богов
Шрифт:
— Рудольф, а ты пользовался раньше продажными женщинами?
— Женщины не могут быть продажными. Продажны проститутки. Они не женщины.
— А кто?
— Материал для потребления. Самого бесчеловечного, подлого. Зачем спросила?
— Тот человек, кто слопал мой десерт и осквернил наш ужин, он прежде торговал девушками. А ты всё равно общался с ним.
— Мало ли с кем приходится мне тут общаться! Из этого вовсе не следует, что я им подобен. Ты тоже с ним общалась.
— Настолько давно…
— Всё же, тебе приходилось с ним сталкиваться лично, хотя ты всегда уверяла меня в обратном. Когда Тон-Ат хотел сделать его твоим мужем, ты и не возражала особо-то. А я всё голову ломал тогда,
— Он никогда не был моим женихом! — закричала она. — Как смеешь ты такое говорить!
— Я же помню, как ты хотела отправиться с ним в дом Надмирного Света, видя моё нежелание бежать туда с тобою, — он пытался шутить, но с оттенком досады на неё.
Нэя молчала.
— А что? Может же быть и такое, что вы с ним обрели бы семейное счастье. Как говорили когда-то у нас, с лица воду не пить.
— Какую ещё воду, стекающую с лица, пьют у вас? С чьего же лица? У вас есть культ Матери Воды?
— Культ, пожалуй, и был, но уж не теперь.
— Ты напоил, потому что хотел экстремальных ощущений? Соскучился по тем, которые материал для потребления? — спросила она, дрожа от гадкого ощущения, отравившего тело, душу.
— Да за такие слова, не будь ты сейчас в умственном тумане, я бы… Что за бред у тебя в голове? Когда я жил здесь в космическом одиночестве, когда Гелия застыла окончательно и превратилась в ледовую имитацию женщины, я и тогда не опускался до такого. А мне было тридцать лет, чуть больше, это самый расцвет мужской жизни. А где была ты? Ты забилась чёрт знает куда, под нелетающие крылья своего бесполого ангела, и знать обо мне не хотела. И ты, как Франк, думаешь обо мне только низкое, грязное. Наверное, в те редкие дни, когда я вспоминал о том, что я живой человек, рядом со мной могли возникать не самые утончённые особы вашего мира.
— Но ведь есть порядочные девушки. Их же много, намного больше, чем этих несчастных…
— Где мне было их искать? Рассматривать и бродить по нищим кварталам? Чтобы найти там кого-то или не найти, отмыть, научить разговаривать? А те, кто благополучны, они спрятаны за толстыми стенами закрытых элитных мирков. Здесь нет желанных женщин. Какие-то имитации на раз. А если такая редкость тут случается, как талант и красота в девушке, существуют такие Чапы, которые их делают продажными, а правильнее торгуют ими, уродуя навсегда их психику. А когда истреплют как ветошь, их выбрасывают на ваши страшные свалки. Таков ваш мир. И не я создал его или сделал таким…
Увидев глаза Нэи, виноватые и жалкие, он лёг рядом, прижался к ней, — О чём ты переживаешь? Ну, допустили мы небольшую оплошность. И выпила ты совсем чуточку. Меня тоже, когда я сдуру решил как-то проглотить пару глоточков, накрыла чудовищная галлюцинация… Но я наблюдал, что у местных не бывает от «Матери Воды» такого разящего воздействия на сознание. Выходит, что ты не местная, как и уверял меня доктор Франк. А ведь я так и не поверил ему до конца. Думал, он окончательно тут свихнулся. Зато у тебя будет противоядие на всю жизнь, — и он бережно укутал её в плед, как в белое облако, из которого смотрело её бледное лицо, отравленное ночным столичным развлечением. К его скуле был прижат телесного цвета маленький кружок, пропитанный лекарством. То, что это лекарство, Нэе пришло в голову из-за его прохлады, которую она ощутила, дотронувшись до его раненной щеки. Сняв очень бережно вовсе не матерчатый, а плотный кружок с его кожи, она ничего под ним не увидела. Никакого следа от раны, которую ожидала увидеть. Она сразу вспомнила об ударе. Но воспоминания, если это были воспоминания, а не бред, так и не стали связными, они так и остались обрывочными в ней. Нэя притронулась губами к его лицу, — Тебе больно?
— Уже нет. Видишь, всё
— А это что?
— Пластырь. Регенерирующий.
— Ты не сердишься?
— Нет. Я принесу тебе очищающие кровь препараты. И ты будешь опять первозданно чиста. Этот напиток, что он такое? Он не поддается изучению молекулярного сканера, в нём содержится странная химическая формула, какой не может быть в принципе. Нелепица, невероятность. Жидкий кристалл, как если бы вокруг была температура в сотни градусов? Это же должно убивать всё живое, а тролли пьют её как воду и живы — здоровы! Никто и никогда не умирал, а напротив, бурно стремились к размножению после её принятия внутрь себя. Но естественно, пьют лишь те, у кого карманы позволяют. Я осведомлён, что ни одна женщина после принятия этого напитка не способна на обман…
— Так ты хотел проверить меня?
— Нет, разумеется. Разве есть у тебя возможность любить ещё кого-то, кроме меня?
Прозрачная стена пирамиды, за которой розовел лесопарк и колыхался на ласковом ветру своими вершинами, по своему цвету напоминал ей бокал с пунцовой так называемой «Мать Водой».
— Никогда в жизни я не прикоснусь уже к такому вот сладкому ужасу, — сказала она.
— Вот и представь теперь, что означает быть жрицей Матери Воды, — ответил он. — А они хлещут её как обычную воду. Ты бы у бабки своей вызнала в своё время, чем именно жриц и вводили в особый транс.
— Бабушка никогда не рассказывала мне о таком. Ты всё сочиняешь!
— Я вдруг подумал, а почему тебе в том закутке, предназначенном для вкушения райского блаженства, привиделся кто-то другой, а не я? Кто это был? Точно ли Чапос? О нём уж точно грезить ты не можешь. Может, это явился тот брутальный тролль со шрамом? — он шутил, чтобы развеселить её хоть немного.
Она вспомнила вдруг Реги-Мона и «Ягодную булочку», оставленных во вчерашнем дне. Также неожиданно всплыла вызолоченная маска, проявившись в туманной и перепутанной мешанине образов, — Реги-Мон никогда не проявлял агрессивности к женщинам. Он всех берёт лаской и умением. К тому же он красавчик и испугать не смог бы. Там появилось какое-то чудовище…
— Так ты имела опыт общения с красавчиком Реги? — спросил он.
— Не тебе бы задавать такие вопросы, — обиделась она.
— Но ты же была в него влюблена. И уж он точно искал подступы к тебе.
— Нет. Я не привлекала его никогда.
— Ну, да! Я помню, как он сверкал на тебя глазами в «Ночной Лиане».
— Тебе показалось. Призрачное освещение…
— Так это же происходило утром. Там было как раз естественное освещение.
— Ничего такого не могло и быть, к чему стоило бы ревновать.
— А я жутко ревновал, — засмеялся он.
— Чего же тогда не подошёл?
— Опасался, что ты огреешь меня по голове тарелкой за ночную выходку.
— Руд, а Ифиса сидела вчера в маске или её вообще не было?
— Как же не было? А кто же и съел вместо тебя твой ужин, пока ты облизывала пустой бокал. Не мог же я прогнать голодную женщину.
— Не была она голодной! Она ещё в мастерской Реги-Мона объелась… — Нэю вдруг озарила вчерашняя картина произошедшего в мастерской Реги-Мона. Вспомнился позорный трёп Ифисы за столом в присутствии малознакомых людей. Она посмела при посторонних затрагивать такую тему, больнее которой у Нэи и не было… Вернулась обида на неё, великодушно забытая в «Ночной Лиане». — Не нужна она никому! Она не хочет мириться с очевидным для всякого, но только не для неё! Ей пора переходить туда, где народ проще и не так избалован изысками и доступностью красавиц. Но поскольку она твоя прошлая подружка и подружка Гелии, я позволила ей с нами ужинать. Только я отлично поняла, что не ужин её манил, а ты! Она хотела напомнить тебе о прошлом. Ведь было о чём?