Дары смерти (перевод Snitch)
Шрифт:
Гарри помчался за ней. Вбежав в коридор, в который она ускользнула, он сразу заметил её в самом его конце — она, всё так же плавно скользя, уносилась от него прочь.
— Эй — постойте — вернитесь!
Она снизошла до его просьбы и остановилась, паря в нескольких дюймах над полом. Гарри подумал, что она красива: длинные, до пояса, волосы, плащ до самого пола, но при этом она казалась гордой и надменной. Приблизившись, он узнал в ней привидение, с которым несколько раз встречался в коридорах, но никогда прежде не разговаривал.
— Вы Серая Дама?
Она
— Привидение башни Когтеврана?
— Совершенно верно.
Её тон не располагал к дальнейшей беседе.
— Пожалуйста, мне нужна помощь! Мне надо знать всё, что вы можете рассказать о пропавшей диадеме.
Её губы искривились в холодной усмешке.
— Очень жаль, — произнесла она, поворачиваясь, чтобы уйти, — но я ничем не могу вам помочь.
— СТОЙТЕ!
Он не хотел кричать, но страх и растерянность уже готовы были взять над ним верх. Она всё так же висела перед ним в воздухе. Он посмотрел на часы: без четверти двенадцать.
— Это срочно, — яростно проговорил он. — Если эта диадема в Хогвартсе, мне нужно её найти, и поскорее!
— Вы далеко не первый из учеников, кто жаждет получить эту диадему, — сказала она презрительно. — Меня преследовали многие поколения учеников…
— Да это не для того, чтобы получать хорошие отметки! — набросился на неё Гарри. — Это касается Вольдеморта — чтобы победить Вольдеморта — или вам это безразлично?
Она не могла краснеть, но её прозрачные щёки слегка потемнели, а в голосе зазвучал гнев:
— Ну разумеется, я… как вы смели подумать…?
— Тогда помогите мне!
Её решимость понемногу таяла.
— Но… дело не в том, что… — начала она, запинаясь. — Диадема моей матери…
— Вашей матери?
Кажется, она уже пожалела, что сказала это.
— При жизни, — холодно произнесла она, — я была Хеленой Когтевран.
— Вы ее дочь? Но тогда вы должны знать, что с ней стало.
— Хотя диадема и дарует мудрость, — сказала она, явно делая усилие, чтобы сохранять самообладание, — я сомневаюсь, что она сильно увеличит ваши шансы победить волшебника, называющего себя Лордом…
— Я ведь уже сказал — я не собираюсь её надевать! — свирепо произнёс Гарри. — Сейчас некогда объяснять, но если вам дорог Хогвартс, если вы хотите, чтобы с Вольдемортом было покончено, вы должны рассказать мне всё, что знаете об этой диадеме!
Она ничего не отвечала, зависнув в воздухе и пристально глядя на него сверху вниз, и Гарри охватило отчаяние. Разумеется, если бы она что-то знала, то рассказала бы Флитвику или Дамблдору, которые, конечно, задавали ей этот вопрос. Он покачал головой и собрался было повернуться и уйти, но тут она тихо произнесла:
— Я украла диадему у своей матери.
— Вы… что вы сделали?
— Я украла диадему, — шёпотом повторила Хелена Когтевран. — Я стремилась стать умнее, значительнее, чем моя мать. Я сбежала с ней.
Гарри сам не знал, как ему удалось завоевать её доверие. Он не задавал вопросов, только внимательно слушал. Дама продолжила
— Говорили, что моя мать так и не призналась, что диадема пропала, делая вид, что по-прежнему владеет ею. Она скрывала свою потерю и моё гнусное предательство даже от остальных основателей Хогвартса. А потом мать заболела — неизлечимо. Несмотря на моё вероломство, ей безумно хотелось увидеть меня ещё раз. Она отправила на поиски одного человека, который уже давно любил меня, хоть я и отвергла его ухаживания. Она знала, что он не успокоится, пока не найдёт меня.
Гарри молча ждал. Она глубоко вздохнула и откинула голову.
— Он выследил меня в том лесу, где я скрывалась. Когда я отказалась с ним вернуться, он пришёл в ярость. Барон всегда отличался вспыльчивым нравом. В бешенстве из-за моего отказа, ревнуя к моей свободе, он меня зарезал.
— Барон… Вы имеете в виду..?
— Да, это был Кровавый барон, — ответила Серая Дама и отвела в сторону свой плащ, открыв единственную рану, темневшую на её белой груди. — Когда он понял, что натворил, его охватило раскаяние. Он взял клинок, отнявший мою жизнь, и этим же оружием убил себя. С тех пор, уже много столетий, он носит цепи в знак покаяния… и поделом ему, — с горечью добавила она.
— А что… что с диадемой?
— Она осталась там, где я её спрятала, когда услышала, как барон пробирается ко мне через чащу. Спрятала её в дупле дерева.
— В дупле дерева? — переспросил Гарри. — Какого дерева? Где это было?
— В одном из лесов Албании. Это безлюдное место — я думала, что там мать ни за что не доберётся до меня.
— Албания- повторил Гарри. Как по волшебству, из путаницы возникал смысл, и теперь он понимал, почему она поведала ему то, что отказалась открыть Дамблдору и Флитвику. — Вы ведь уже рассказывали кому-то свою историю, правда? Другому ученику?
Она закрыла глаза и кивнула.
— Я… я не думала… Он был так любезен. Мне казалось, он… понимает… сочувствует…
Да, подумал Гарри, Том Реддль, безусловно, мог понять желание Хелены Когтевран завладеть необыкновенным предметом, на который она не имела права.
— Что ж, вы не первая, у кого Реддль выведал секреты, — пробормотал Гарри. — Он умел очаровывать, когда хотел…
Итак, Вольдеморту удалось лестью выманить у Серой Дамы местоположение пропавшей диадемы. Он отправился в этот бескрайний лес и достал диадему из тайника — вероятно, сразу, как только окончил Хогвартс, даже раньше, чем начал работать у «Боргина и Бёрка».
И конечно, эти уединённые албанские леса показались Вольдеморту прекрасным убежищем, когда, намного позднее, ему понадобилось место, где он мог скрываться, никем не потревоженный, десять долгих лет.
Но диадему, после того как она стала его бесценным хоркруксом, он не оставил лежать в ничем не примечательном дупле… Нет, она тайно вернулась в свой истинный дом — Вольдеморт, скорее всего, принёс её туда…
— …в тот вечер, когда он пришёл просить работу! — воскликнул Гарри, завершая свою мысль.