Дары смерти (перевод Snitch)
Шрифт:
Его шрам снова покалывало. Он испугался, что спровоцировал это своими мыслями, и попытался переключиться на что-нибудь другое. Подумал о бедняге Скрипуне, который ждал, когда вернутся они, а вместо них дождался Яксли. Промолчит ли эльф или выболтает Пожирателям Смерти всё, что знает? Гарри хотелось надеяться, что за последний месяц они со Скрипуном наладили отношения, и тот стал более преданным, но кто знает, что может случиться? Вдруг Пожиратели будут пытать эльфа? У Гарри в голове замелькали тошнотворные картины, которые он тоже попытался отогнать —
Шрам Гарри горел от боли. Он думал о том, сколького они всё-таки не знали. Люпин был прав, говоря о магии, с которой они никогда не сталкивались и даже представить себе не могли. Почему Дамблдор не объяснил ему побольше? Может, думал, что на это ещё будет время, что проживёт ещё годы, может, даже века, как его друг Николя Фламель? В таком случае, он ошибся… Во всём виноват Снейп… Снейп, пригретая змея, это он ударил тогда на верху башни…
И Дамблдор упал… упал…
— Дай его мне, Грегорович.
Голос Гарри был высоким, звучным и холодным, палочку он держал перед собой в руке с длинными белыми пальцами. Человек, на которого он её нацелил, висел в воздухе вверх ногами, хотя верёвок, удерживавших его, не было видно. Он покачивался там, связанный странными невидимыми путами, его конечности были обёрнуты вокруг тела, его багровое от прилившей крови лицо было на одном уровне с лицом Гарри. У него были совершенно седые волосы и густая пышная борода, как у связанного Деда-Мороза.
— Я не иметь его, я не иметь его больше! Оно много лет назад быть украден у меня!
— Не лги Лорду Вольдеморту, Грегорович. Он знает… Он всегда знает.
У подвешенного человека были огромные, расширенные от ужаса зрачки, и казалось, что они ещё расширяются, становятся больше и больше, пока их чернота не поглотила Гарри целиком…
Теперь Гарри спешил по тёмному коридору в воспоминании храброго маленького Грегоровича, держа в руках зажжённый факел. Грегорович ворвался в комнату в конце коридора, и факел осветил что-то вроде мастерской. В скачущих бликах огня поблёскивали деревянные стружки и золото, а на подоконнике сидел, сгорбившись, как огромная птица, молодой человек с золотистыми волосами. За то мгновение, что свет факела освещал его, Гарри успел заметить радость на красивом лице, затем незваный гость выстрелил в него оглушающим заклятием из своей палочки и с хохотом выпрыгнул прямо в окно.
Гарри полетел обратно прочь из огромных, как туннель, зрачков Грегоровича, и увидел его искажённое ужасом лицо.
— Кто был этот вор, Грегорович? — спросил ледяной голос.
— Я не знать, я никогда не знать, мальчик… нет… пожалуйста… ПОЖАЛУЙСТА!
Он продолжал кричать, затем была зелёная вспышка…
— Гарри!
Задыхаясь, он открыл глаза, во лбу пульсировала боль.
— Мне что-то приснилось, — забормотал он, быстро садясь и со старательно-невинным видом глядя на взбешённую Гермиону. — Извини, наверное, задремал.
— Я знаю, что это опять был твой шрам! У тебя всё по лицу видно! Ты опять читал мысли Во…
— Не называй это имя! — донёсся из глубины палатки сердитый голос Рона.
— Разумеется, — бросила Гермиона, — значит, Сам-Знаешь-Кого!
— Да я не нарочно! — начал оправдываться Гарри. — Это просто был сон! Гермиона, разве можно контролировать то, что снится?
— Вот если бы ты научился пользоваться Окклюменцией…
Но Гарри совсем не хотелось, чтобы его отчитывали, ему не терпелось обсудить то, что он только что увидел.
— Он нашёл Грегоровича, Гермиона, и я думаю, что он его убил, но перед этим он прочитал его мысли, и я увидел…
— Пожалуй, если ты устал и засыпаешь, я сама посижу на часах, — холодно отрезала Гермиона.
— Да я могу посидеть до конца смены!
— Нет уж, ты очевидно ужасно измотан. Иди и ложись.
Она с упрямым видом уселась у палатки. Гарри разозлился, но, желая избежать ссоры, нырнул внутрь.
Всё ещё бледный Рон выглянул с нижней койки. Гарри забрался на постель над ним, улёгся и уставился в брезентовый потолок. Через некоторое время Рон окликнул его так, чтобы Гермиона, сидевшая у порога, не могла его расслышать.
— Что делает Сам-Знаешь-Кто?
Гарри зажмурился, пытаясь вспомнить все детали, и зашептал в темноту.
— Он нашёл Грегоровича. Связал его и пытал.
— Как Грегорович мог сделать ему новую палочку, если он был связан?
— Не знаю… Странно, правда?
Гарри закрыл глаза, обдумывая увиденное и услышанное. Чем больше он вспоминал, тем меньше понимал… Вольдеморт ни слова не сказал о палочке Гарри, ничего о родственных сердцевинах, ничего о том, что Грегорович должен сделать ему новую и более мощную, чтобы победить палочку Гарри…
— Он чего-то хотел от Грегоровича, — сказал Гарри, всё ещё не открывая. — Он потребовал, чтобы тот отдал ему это, но Грегорович сказал, что у него это украли… а потом… потом…
Он вспомнил, как он, будучи Вольдемортом, ворвался через глаза Грегоровича в его воспоминания…
— Он прочёл мысли Грегоровича, и я увидел, что на подоконнике сидел какой-то парень, он кинул заклятием в Грегоровича и выпрыгнул наружу. Он украл это, украл нечто, за чем охотится Сам-Знаешь-Кто. И я… мне кажется, я его где-то видел… — Гарри хотелось ещё хоть раз увидеть лицо смеявшегося юноши. По словам Грегоровича, кража произошла много лет назад. Почему юный вор казался таким знакомым?
Палатка приглушала звуки леса, и Гарри слышал только дыхание Рона. Через некоторое время Рон прошептал: