Даурия
Шрифт:
Распрощавшись с Лазо, боец подошел к Василию Андреевичу.
— Разреши, товарищ коммисар, и с тобой проститься по-нашему, по-шахтерскому. — Целуясь с ним, сказал вполголоса: — Берегите Сергея Георгиевича… Нужный он человек для Родины.
— Знаю, друг, знаю, — ответил растроганный Василий Андреевич.
К вечеру все красногвардейцы разошлись. С Лазо остались только его жена Ольга — бывший политбоец Первого Аргунского полка, Василий Андреевич, Фрол Балябин, Георгий Богомяков, Павел Журавлев и еще семь человек забайкальцев — все военные работники Даурского фронта. По директиве партийной организации
На коротком совещании Георгий Богомяков доложил, что по распоряжению председателя Центросибири Яковлева нужно идти на Якутск, по таежному тракту длиной в тысячу с лишним верст.
— Почему на Якутск? — спросил Василий Андреевич, для которого было новостью это распоряжение Яковлева.
— Потому, что в Якутске Советская власть, — ответил Богомяков. — По-видимому, товарища Лазо собираются поставить там во главе якутской Красной гвардии.
— Ты что, Василий Андреевич, имеешь что-нибудь против этого плана? — спросил Лазо.
— Я, к сожалению, не знаю, каково истинное положение дел в Якутской области. Поэтому мне трудно судить, насколько прав товарищ Яковлев в своих расчетах, — тщательно взвешивая каждое слово, сказал Василий Андреевич. — Но если он думает, что там легче будет скрываться, он глубоко ошибается. Якутию я знаю достаточно хорошо, я провел там четыре года. Места там глухие, ничего не скажешь. Но в этих глухих местах не укроется ни один человек, если у него не будет друзей среди местных жителей. А на это рассчитывать не приходится. Чтобы сдружиться с якутами, надо съесть с ними добрый пуд соли. Только тогда ты станешь другом, для которого они ничего не пожалеют. В нашем же положении мы пропадем в два счета, если не от стужи, так от голода.
— Что же тогда ты нам предлагаешь? — озабоченно спросил Лазо, и было видно, что мысль его мучительно работает.
— Уходить в тайгу, но в Якутск не торопиться, пока не получим оттуда точных сведений. Я хорошо знаю товарища Яковлева. Это очень вдумчивый и обычно осторожный человек, и тем обидней, что он не посоветовался с людьми, знающими Якутию, прежде чем сделал свой выбор. Областная партийная организация поступила здесь более правильно. Она предложила нам просто укрыться на время в тайге, полагаясь во всем остальном на нас самих. Я предлагаю действовать согласно этой директиве.
— Скажите, товарищи, — обратился Лазо ко всем, — от Благовещенска до Якутска есть телеграфная линия?
— Сроду не бывало, — рассмеялся Балябин, — там все новости сорока на хвосте носит.
— Товарищ Богомяков! Отдавая вам распоряжение, чем его мотивировал товарищ Яковлев?
— Тем, что там Советская власть и что туда не доберутся скоро ни японцы, ни белые.
— Почему они не могут туда добраться, если может добраться товарищ Яковлев и мы с вами? Это расчет, построенный на песке. Затем, не исключена возможность, что Советская власть там тоже пала. Иркутск уже давно в руках у белых. А летом оттуда попасть в Якутск гораздо проще, чем с Амура. Боюсь, что товарищ Яковлев, сам того не подозревая, идет навстречу большой опасности. — Лазо помедлил и добавил: — Я совершенно согласен с Василием Андреевичем. Будем действовать по собственному усмотрению и благоразумию. Пунктом нашей выгрузки
Затем Лазо вызвал к себе в купе машиниста с бронепоезда и сказал ему:
— Отвезешь нас, товарищ Агеев, до Невера. А потом загони наш состав куда-нибудь подальше. Особенно постарайся упрятать штабной вагон. Семеновцы его, конечно, знают. И там, где он окажется, они начнут разыскивать меня. Спутай им карты.
— Все сделаю, Сергей Георгиевич, будь уверен, — ответил машинист…
Дождливой осенней ночью, когда все жители Невера крепко спали, Лазо и его спутники выгрузились из вагона, заседлали лошадей. На две одноконные подводы уложили продовольствие, пулемет «кольт», ящики с патронами. Распрощавшись с машинистом, двинулись в путь. Еще затемно миновали маленькую деревушку и вышли на Якутский тракт. Проехав на другой день прииски Васильевский и Бородинский, углубились в глухую тайгу, где изредка встречались только постоялые зимовья.
На одном из зимовьев столкнулись с китайскими хунхузами. Выскочив из зимовья, хунхузы открыли стрельбу по ехавшим впереди колонны Богомякову и Журавлеву. Те повернули назад. Лазо спрыгнул с коня, бросился к пулемету. После длинной пулеметной очереди хунхузы прекратили стрельбу, разбежались по тайге.
В жарко натопленном зимовье остались несколько шинелей, одна винтовка и клеенчатый патронташ. На столе стоял медный чайник с кипятком, железные кружки, лежала груда пресных лепешек из белой маньчжурской муки.
После стычки с хунхузами свернули с тракта в сторону. Двое суток ехали по узкой ухабистой дороге. Перевалив небольшую, заросшую шиповником и кипреем сопку, увидели впереди неширокую реку. На противоположном берегу реки, среди поляны, окруженной березами и лиственницами, виднелись жилые постройки. Хозяином этих построек — вместительного зимовья, амбара и крытых корьем поветей — оказался старик Шкаруба. Это был крепкий жилистый человек лет семидесяти, с бородой до пояса, с хитрыми и лихими глазами зеленого цвета. Он согласился укрыть у себя на несколько дней Лазо и его спутников, выговорив себе за это винтовку и полсотни патронов.
— Зачем же тебе, дед винтовка? — спросил его Лазо.
— Хунхузишек пугать, паря. Расплодилось их тут видимо-невидимо.
Из зимовья высыпали поглядеть на приезжих белоголовые, один другого меньше ребятишки в синих далембовых рубашках и платьицах. Было их семь человек — четыре мальчика и три девочки.
— Это чьи же у тебя ребята? Внуки, что ли? — поинтересовался Лазо.
— Пошто внуки? Детки мои, паря, детки.
— Ого! — с удивлением оглядел Лазо старика. — Силен ты, видать, папаша.
— Женился я, паря, поздно. Было мне без двух годов шестьдесят, когда бабой-то обзавелся. Девка попалась молодая, ласковая, вот и растут шкарубятки.
Прожив у Шкарубы неделю, узнали, что в Якутске давно хозяйничают белые. Советская власть там пала гораздо раньше, чем в городах, расположенных у линии железной дороги. Яковлев и вся его группа были захвачены в плен на одном из приисков и расстреляны. А еще озабоченный Шкаруба сообщил: в окрестностях рыщут отряды японцев и калмыковцев, вылавливая красногвардейцев, разыскивая какого-то Лазо.