Давай мы станем незнакомцами
Шрифт:
— Мам! Ты прекрасно знаешь из какой она семьи, каких статусных и обеспеченных хмырей она всегда себе выбирала. А кто я? Обыкновенный голодранец, который ничего из себя не представляет и у которого ни гроша нет за душой?! Или что там обычно орёт её отец…
— Ярослав, ты успешный молодой мужчина, который к тридцати годам уже довольно много успел достичь в своей профессии. Ты невероятно талантливый, творческий человек с нестандартным мышлением. И это даже не мои слова, а людей, которые доверяют тебе вести свои проекты! У тебя необыкновенная сила воли, потому что ты с юных лет тащишь на своих плечах такую ношу, которую
— Судя по тому, что я вижу, Маринка вполне себе счастлива без меня с этим своим престарелым хахалем, которого ей подсунул её папаша, — пробормотал Мереминский, но уже не так уверенно, как раньше. Потому что длинная вдохновляющая речь матери смогла затронуть какие-то струны его души, которые до этого молчали.
— Сына, если ты правда думаешь, что Мариша счастлива, то тебе нужно сходить к окулисту. Потому что ты в упор не видишь очевидных вещей, — сокрушённо покачала головой Татьяна Михайловна, — И я ни за что не поверю, что у неё не осталось к тебе никаких чувств! Господи, Ярик, если человек тебе безразличен, ты не будешь спрашивать, как приготовить ему его любимый лимонный пирог! Или как правильно потушить мясо с рисом и капустой — да-да, то самое блюдо, которое ты можешь есть вёдрами! А знаешь, когда Мариша первый раз пришла ко мне за рецептом? В пятнадцать лет, Ярчик! Хотя ты сам знаешь, как она вообще к готовке относится…
— Знаю…
Да все в их компании знали, насколько сильно Маринка была далека от готовки! Но если она угощала его своей стряпнёй, то всё было приготовлено безукоризненно и до помрачения вкусно. Точь-в-точь как у мамы… И теперь Ярик понимал почему.
А ведь сама Вишнякова ни разу, ни одним словом не обмолвилась о том, что она специально разучивала для него эти рецепты. И на все его хвалебные и удивлённые отзывы, она лишь досадливо отмахивалась. Что мол не совсем уж она криворукая и парочку простых рецептов вполне может осилить.
— Да, я больше, чем уверена, что она до этого духовку ни разу в жизни не открывала! Записывала все под диктовку, каждый шаг подробно вплоть до грамма, до каждой ложки, что и как смешивать. Она уже тогда хотела тебя порадовать! И до сих пор она периодически звонит и что-то спрашивает у меня по поводу твоих любимых блюд. Потому что ей не всё равно, Ярчик! Но если ты ещё лет десять решишь подождать и посомневаться, то я вполне допускаю, что она устанет ждать. Даже самая великая любовь, Ярик, может зачахнуть, если не будет чувствовать взаимности.
Мереминский не хотел ждать. Слова матери возродили в его душе давно угаснувшую надежду, что у них с Маринкой всё-таки есть шанс быть вместе. Да и как правильно заметила мама — он ведь правда скоро разменяет тридцатник. И если раньше в годы его бурной юности Ярик мечтал вступить в новое для себя третье десятилетие будучи успешным, богатым и холостым, то сейчас его жизненные приоритеты резко поменялись.
Мама оказалась права — Маринка действительно не была счастлива. И чем больше Ярик наблюдал за ней и за её отношениями с тем самым богатеньким протеже её отца, тем больше он в этом убеждался. К этому Сергею Маринка испытывала огромный спектр эмоций: начиная от безразличия и скуки и заканчивая вспышками раздражения и гнева. Но точно не любовь. Хотя они были очень красивой, эффектной парой и отлично дополняли друг друга на всех светских мероприятиях. Но это была всего лишь видимость, которую Вишнякова мастерски демонстрировала окружающим. И ему, в том числе. Но Ярик всё-таки смог разгадать, что таится за этим красивым фасадом.
Известие об их расставании Ярик воспринял, как ещё один знак свыше, что он на верном пути. И даже если Маринка не рассматривала его сейчас всерьёз, как своего мужчину, и не допускала мысли, что они могут быть вместе, то вовсе не потому, что ничего к нему не чувствовала. Что-то определённо было. То, что постоянно искрило между ними несмотря на прочно возведённые стены френдзоны и череду болезненных ошибок. Просто эта искра никак не могла разгореться в настоящее чувство, потому что Маринка ему не доверяла. И прежде чем признаваться ей в любви и предлагать соединить свои жизни, Ярик должен был вновь завоевать её доверие, чего бы ему это не стоило…
— И что ты теперь будешь делать? — тихо спросила Улька, наконец оборачиваясь к нему и одаривая взглядом полным отчаяния и боли. — Сдашься?!
— Нет, не сдамся, — всё также тихо, но уверенно ответил Мереминский.
Глава 63
Елисей
Лис в очередной раз поймал себя на мысли, что считает дни до Маринкиного переезда в Москву. Как будто смена локации поможет им вырваться из того болота, в которое потихоньку начинали превращаться их отношения.
Все эти бесконечные прогулки по набережной или походы по ресторанам, конечно, прекрасно — но уже, откровенно говоря, начинали подбешивать. Точно перед тобой был самый желанный в мире десерт, который ты не мог распробовать. И всё, что тебе оставалось — это сидеть и мысленно облизываться, изо всех сил стараясь обуздать внутри себя пожар, который с каждым днём разгорался сильнее. Но Лис понимал, что если надавить на Маринку, то можно всё испортить. И оказаться в числе тех, кого Вишнякова без лишних сантиментов вычеркивала из своей жизни. Эти глупцы не умели ждать, но Лис был не из их числа. Упорства и терпения ему было не занимать. А ещё он прекрасно осознавал, что второго шанса у него уже не будет.
Но ожидание сводило с ума. И дело было не только в сексе. Маринка по-прежнему не былаего— он это знал. Знал на каком-то подсознательном уровне. Даже, когда они были вместе, даже когда она плавилась в его объятиях, он чувствовал, что какая-то часть её души по-прежнему была ему неподвластна. Та самая часть, что заставляла её тормозить. Он видел, как в такие моменты в её глазах всполохи страсти резко менялись на страх и отчаяние. Как она сжималась и холодела в его руках, точно перед лицом неминуемой гибели. Поэтому всё, что ему оставалось — это смириться и ждать.