Давай поиграем
Шрифт:
Темнота. Не такая как там, в замке - живая. Она повсюду. Она ветром сбивает с ног, она холодом пробирается под плащ...
Назад? Ну уж нет! Не к Миру! Не к матери! Не к цветочкам в храме!
Вперед! Куда, зачем, - какая разница? Сил хватает лишь на следующий шаг, и еще на один, и еще... Пока не натыкается нога на корягу, и Калинка не валится вперед, падая на выставленные вперед ладони. Боги, почему?
Почему она столь беспомощна?
Упрямо встает и идет навстречу ветру. Ничего не видно? Ну и пусть! Умрет в лесу? Ну и пусть! Все лучше,
Там, в замке, тепло...
Там не сбивает ветер с ног.
Там не хочется упасть на землю, сжаться в комочек и не двигаться...
Вернуться в замок?
Но где он, замок-то?
Надо просто найти силы и идти вперед. Потому как сдаться, лечь на землю означает смерть, а Калинка почему-то не хотела умирать. Еще недавно, плача в подушку - хотела, но не теперь. Почему не теперь?
Сколько она так бродила во тьме, боролась с ветром, она и не знала. И вдруг, когда казалось, что больше не выдержит, сдастся, буря вдруг умолкла. В одно мгновение стало тихо.
Стараясь отдышаться, дрожа от холода, некоторое время Калинка просто стояла закрыв глаза, боясь двинуться. А когда открыла... подумала вдруг, что она спит, или умерла и попала в ту самую "темную страну", которой частенько пугали жрецы смерти.
Непослушные принцессы в другую не попадают. Но все же она не умерла. Она еще в Виссавии. В странной, непривычной, а все же Виссавии.
Шумел проливной дождик, светила сквозь прореху в занавесе туч призрачная луна.
Калинка огляделась. Мокрая, уставшая, она уже не думала о вожде, о свадьбе, и даже храм с его теплом не казался ей таким уж плохим.
Хотелось присесть. Но где?
Под ногами хлюпает болото, кругом - прижатые ветром к земле заросли камыша, вдалеке - небольшой, прореженный бурей лес, чуть правее - узкая лента речушки.
Легкие сапожки уже давно порвались и промокли, пропитанный влагой плащ уже не грел, тянул к земле. То и дело пробирала дрожь. Шумел впереди темный лес, и Калинка сама не зная зачем плелась к нему, туда где повыше и хоть не так мокро.
Вскрикнула в лесу спящая птица, и за спиной ей ответило утробное рычание.
Девушка вздрогнула. Хотела вскрикнуть, но крик вышел похожим на протяжный стон, резануло болью горло. Она заставила себя двинуться, бросилась вперед, поскользнулась, упала в грязь, ударившись локтем о камень.
Вскочив на ноги, что было сил помчалась к лесу. Сзади ломался камыш, хлюпала вода. Она вновь упала, уже на траву, и зверь пролетел над ее телом, оказавшись впереди. Медленно развернулся.
Калинка дрожала, как осиный лист. Все смотрела и смотрела на горящие зеленым глаза, на стекающую с клыков слюну, на длинную, серебрящуюся в свете луны шерсть.
И вдруг заорала. Зверю крик не понравился: он прижал уши к голове, нагнувшись. Заскулил. Жалобно, беспомощно. Калинка вскочила, вновь бросившись к болоту. Но не успела сделать и пару шагов, как ее перехватили чьи-то руки.
– Нет-нет-нет-нет!
– кричала Калинка, пытаясь вырваться, но чужие руки держали крепко.
Да и
– Тихо, девочка!
– сказал кто-то, когда принцесса, оглушенная конской дозой целительной магии, затихла.
– Все закончилось. А тебе, друг мой, должно быть стыдно. Обижать гостей некрасиво.
Зверь заурчал, потерся о ноги незнакомца, и все еще находясь под действием магии, Калинка осторожно опустила ладонь на холку чудовищу, вплетя пальцы в жестковатую, пахнущую псиной шерсть.
– Вот и умница, - утробно прошептал незнакомец, уверенным жестом убирая руку принцессы с холки вновь оскалившегося зверя.
– Уходи.
Калинка подумала на мгновение, что незнакомец сказал это ей, и вновь начала пугаться, как зверь вдруг развернулся и в несколько прыжков оказавшись в лесу, исчез в темной чаще.
– Что такая красавица делает в лесу? И одна.
Красавица? Так ее никто не называл. Калинка зарделась, внезапно почувствовав себя неудобно в безопасных объятиях незнакомца, и вырвалась из не так уж и обнимавших рук.
Не удержавшись, вновь поскользнувшись, она упала на спину, больно поцарапав локоть о острый сук, и только теперь, смотря снизу вверх, смогла разглядеть своего спасителя. Высокий, стройный, с крупными чертами лица, он очень сильно кого-то Калинке напоминал... Знакомое имя уже почти слетело с губ, как незнакомец вдруг невозмутимо протянул руку, помогая подняться. И другой - провел по кровоточащему локтю, заживляя рану.
– Что ты тут делаешь?
– спросила принцесса, оглядывая свой плащ.
– В таком виде вождю, пожалуй, показываться нет смысла.
– Думаю, показываться ему нет смысла в любом виде, - криво усмехнулся мужчина.
Калинка вздрогнула. Как смеет он разговаривать с ней, с принцессой, в таком тоне? Но вспомнив о своем письме, девушка смутилась. Принцесса принцессой, а глупость сделала, чего скрывать-то? Может, мама права, и кроме жалкой участи жрицы она ничего не достойна?
– Думаю, участь жрицы не такая уж и жалкая. Уж лучше участи быть растерзанной в чужой стране. Не находишь?
– Читаешь мои мысли?
– вздрогнула Калинка.
– А ты против?
– искренне удивился тот.
– Я просто не хочу, чтобы ты сделала очередную глупость.
– Глупость?
– взвилась Калинка.
Да кто он такой! И в то же время вздрогнула. И он... и не он.
– Это не ты, - выдохнула Калинка.
– Точно не я, - засмеялся мужчина.
Калинка похолодела, наконец, соображая. И в самом деле, откуда у придворного Мираниса может быть такая власть - подчинять себе зверей в Виссавии? И кто из свиты принца может сказать "наших гостей"? Да и кто осмелится смотреть пусть даже на недолугую, а все же на принцессу, так, как смотрел этот незнакомец? Кто осмелиться протянуть руку, чтобы освободить вихрь влажных волос, позволить ему рассыпаться по плечам? Кто на заявление: