Давай сыграем в любовь
Шрифт:
Мы стоим под занимающимся дождем, и я жду его вопросов, на которые точно не смогу дать ни одного вразумительного ответа. Да никакого не смогу дать, кроме того, что я слышу голоса. И все началось со встречи с Климом.
– Поехали, – бросает он веско, пряча свой карий взгляд под темными стеклами «авиаторов». Не приглашение – приказ.
И я сажусь на мотоцикл, надеваю шлем, отрезая себя от шумов внешнего мира.
Спокойно. Я не боюсь этого зверя с сотней «лошадок» под железной сбруей, хоть он действительно похож на шторм. Особенно ночью, когда молнии на его покатых боках сияют ярче небесных всполохов.
И
Шут ведет уверенно, не гонит, хотя строптивому «мальчику» под нами хочется скорости. Рвануть по широкой и совершенно пустой трассе. Взрезать собой поток тягучего воздуха, слиться с вспыхнувшей над морем молнией.
Но он не враг своему водителю. Он друг. Строптивый, норовистый, но друг. Мягко входит в острый поворот, чуть накренившись. Выравнивается. И в его плавности я снова вижу что-то знакомое. Или эти сходства выискивает родившаяся в моей голове девочка с голосом, похожим на перезвон колокольчиков?
Бред какой-то. Надо будет обязательно выбить из Сэма, какой дрянью он меня опоил. Что-то я сильно сомневаюсь, что в моей бутылке была только текила. И психолога своего навестить бы. Может, все-таки нагрянул обещанный им еще лет восемь назад флешбек?
За своими мыслями не замечаю, как Шторм врывается в шумный город, стрелой врезается в поток машин. Шут объезжает их одну за одной, чтобы через пару кварталов заехать на подземную парковку новой высотки в центре города.
Слезаю с мотоцикла, кладу на сиденье шлем. Ноги подрагивают от страха и адреналина от скорости, хоть Шут не нарушил ни единого правила.
– Тебе нужно привести себя в порядок, – опережает мои возмущения Шут и вкладывает в руку ключ-карту. – Там лифт. Чтобы его вызвать, нужно приложить ключ. Он довезет тебя до моей квартиры. Там есть душ, чистая одежда. Располагайся.
– Так легко доверяешь ключ от своей квартиры незнакомке? – не сдерживаю сарказма. – Вдруг сопру что-нибудь очень ценное?
– Валяй. Только вряд ли сбежишь – ключ действует только на вход, – и больше ничего не говоря, заводит своего монстра и рвет с места. На этот раз надев шлем.
А я смотрю на кусочек пластика в руке и задаюсь вопросом: куда ты вляпалась на этот раз, Кира? Очередная ловушка? Войти и не выйти?
Мой измученный голосами и вопросами мозг скромно отмалчивается, а я уже прикладываю к сканеру ключ-карту. Через пару секунд двери лифта бесшумно раскрываются, и я шагаю внутрь. В конце концов, я так и не выяснила имя своего спасителя.
Глава 6.
Трудно что-то ожидать от незнакомого места, расположенного под самым небом. За несколько мгновений, пока лифт бесшумно несёт меня вверх, я представляю огромную квартиру: яркую, сочную, стены которой исписаны детской рукой или увешаны фотоснимками, а может и все сразу. Представляю залитую солнечным светом кухню, где кудесничает Шут, укативший в дождь. Представить на его кухне женщину почему-то не получается. И перед глазами рождается танец: лёгкий, скользящий на краю луча солнечного света. И ступни зудят, так хочется его повторить. И ноющая боль в мышцах стирается этим желанием.
Лифт замирает, двери разъезжаются, а я закрываю глаза и делаю шаг вперёд. Ещё
Окно. Здесь открыто окно. Это не солнце, как в фантазии, но раскаты грома – лучшая музыка.
Становлюсь на носочки, растрепываю волосы и…мир перестает существовать. Потому что там, за гранью фантазии, появляется он. Я не вижу лица, только силует. И глаза…темные, точно грозовое небо. Шаг, пируэт, прыжок и…теперь исчезает даже музыка. Остаются только чёрные глаза, бездонные, и запах, манящий свежестью и легкостью. Он кружит голову и дарит ощущение свободы. Пьянит. И я теряюсь в нем. В этом аромате и мужчине, рожденном моим танцем. Я не помню движений, не считаю шаги и забываю все фигуры.
Я просто живу в этом танце здесь и сейчас. Чтобы спустя удар сердца упасть и больно удариться спиной.
Распахиваю глаза от пронзительной боли и прикусываю губу, потирая поясницу.
Вот же идиотка. Надо же было придумать танцевать наощупь в незнакомом помещении. Как не убилась – чудо чудесное. Смеюсь, растирая спину. Взглядом цепляясь за…пустоту.
Нет, пентхаус обставлен по последнему слову моды: дорогая мебель, стильный дизайн для холостяцкой берлоги, сдержанные тона. И техника – выше всяких похвал.
Но в этом пристанище нет жизни.
Это идеальная квартира с картинки журналов о недвижимости. Такие места показывают риэлторы своим клиентам. Но в таких не живут. И это дробит мою фантазию. Разум в который раз глумится надо мной. А мне все это кажется ненастоящим. Как будто хозяин этой пустоты пытался убежать. Возможно, от самого себя. И становится любопытно, кто же он, хозяин этого убежища. Хмурый и в тоже время шутящий напропалую. Ездящий на спортивном мотоцикле, который кажется знакомым. И весь он кажется знакомым. Словно мы действительно те самые старые знакомые, не видевшиеся сотню лет. И то ощущение, возникшее на балконе, вдруг кажется верным.
Прикрываю глаза, тихо смеясь. Нет, к психологу мне точно надо, а то скоро сама начну принимать пациентов в огранке дорогого кабинета. Или сойду с ума окончательно.
Поднимаюсь и снова падаю. Сотни раскаленных игл протыкают мышцы. Крючками царапают кости. Болит, кажется, каждый перелом. Будто снова ломается.
Проклятье! Совсем обезумела после встречи с Бесом. Подтягиваю ноги к животу, растираю. Мне бы добраться до ванной. Холодная вода – единственное спасение.
И я добираюсь, по стеночке, ковыляя то на одной, то на другой. Как сгорбившаяся старушка с артритом. Не раздеваясь, забираюсь в кабинку, откручиваю вентиль, подставляю под тугие струи ступни и кричу. До сорванных связок и опустошенных лёгких.
А когда переломы вновь «срастаются», растворяются и иглы. Огонь уступает место холоду. И я могу, наконец, стоять. Могу раздеться и принять теплый душ.
Хирург сказал, что все мои боли – в голове. Отправил к психологу. Их было много. Только ноги по-прежнему ломаются. И танцевать я все ещё не могу.
Смыв с себя остатки прошедшей ночи и дурные мысли, растираю разомлевшее тело докрасна, просушиваю волосы и, закутавшись в огромный банный халат, отправляюсь на поиски еды. Перед холодильником, на электронном табло которого светится время и дата, подвисаю, туго соображая. Сутки? Минувшая ночь? Да с той ночи прошло три – три! – дня.