Давайте, девочки
Шрифт:
– У меня – тоже, – сказал он.
– Что – тоже? – Маленькая опешила.
– У меня тоже есть голубая мечта. И я тоже знаю, как она должна выглядеть. Более того, я знаю, какой она должна быть…
– То есть как?! – уразуметь такое она, конечно же, не могла.
– Так же, как и у всех. Как и у тебя. Только гораздо сильнее. Потому что у тебя еще все впереди, а у меня уже включен секундомер. Я, похоже, проигрываю.
– Поэтому ты все время вспоминаешь свою Ленку?
– Боюсь, что да.
– И при этом ты ищешь?.. Очень интересно, – теперь Маленькая обиделась. Она ревновала. – И какой
Тут он отступил. В последний раз.Он снова сказал ей, то, чего говорить не следовало. Хотя бы потому, что все это уже без толку отзвучало.
– Как ты.
И вдруг впервые осознал, что это правда. Именно такуюон всю жизнь искал, полюбив, наконец, не выдумку, не собственное создание, а реальный и абсолютно неуправляемый им предмет. Который теперь больше всего не хотел потерять.
В чем признаваться ей, пожалуй, все же не стоило.
И еще одного делать уж совсем не стоило… Может, и не все бы он потерял, если бы…
Если бы не затронул запретную тему, которой старался никогда не касаться, зная, что это единственное, в чем уступить ей он не мог. Это означало бы для него совсем отказаться от всех своих правил.
Глава двенадцатая
ЗАПРЕТНАЯ ТЕМА И СНОВА ВОКЗАЛ…
С тех первых трех дней (еще до аборта) у них так ни разу ничего постельного и не произошло. Вначале, понятно, было не до того. Но время прошло, и первым открыл сезон вовсе не он, а какой-то Сеня…
Но винить в этом Рыжюкас мог только себя. Дело в том, что он с Маленькой… халтурил.
Он ведь и не добивался с нею сексуальной близости, не заводил, не раскочегаривалее – даже для себя. Как делал это раньше – со всеми и для других. Всегда так страстно их убеждая и уговаривая.
Так что не она виновата в том, что ко встрече с нею он просто устал от своих уроков и как-то вообще поскучнел. Ему больше не хотелось никого склонять к рисковым играм, да еще беря на себя хлопоты о настроении учениц, которых ведь сразу не оставишь самостоятельно барахтаться в этом омуте новых ощущений. Всех не перетрахаешь, хотя, как любил повторять его школьный приятель Махлин-Хитрожоп, к этому и нужно стремиться… Тем более, всех не переучишь.
На этой вот собственной усталости, еще не зная ее подлинной и, как сталось, трагической причины, он с Маленькой и пролетел.
Ее к нему физическине тянуло.
А, как назидали пацаны в его детских дворах: «Любовь это костер – не кинешь палку, погаснет».
Ее и вообще ни к кому физически не тянуло, что чаще всего и бывает с этими «детьми подземелья», готовыми из любопытства отдаться первому встречному. Сразу же послеи охладев.
При всей своей постельной неуклюжести, эти юные старательницы вовсе не кажутся малышками, когда все проделывают – с детской готовностью, как упражнения на уроке физкультуры.
Насмотрелись по видику…
Но это только пока им интересно.Пока новенькое, чтобы весело,
Потом им надоедает,и они тут же демонстрируют такую вздорность и такой колхоз, что и представить страшно. Этим и отличаются от тех, кто уже раскочегарены и кому нужно,становясь с каждым разом все нужней…
До него она ни разу не кончала. Во всяком случае, с мужчиной. Он это понял. И потряс ее тем, что сразу угадал.
А потом еще больше потряс, когда угадал, что наедине с собой у нее иногдаполучается.
Все про нее он сразу понял и угадал, если не в поезде, то после ее приезда, когда, отправив сестру к подруге, они завалились в постель, трое суток не одеваясь. Хотя Рыжюкас был уже не тот и о былых рекордах не помышлял.
Это с Последней Женой, еще до женитьбы, они однажды, взяв ключ у Веты, его Крылатой Любовницы, к полному девичьему визгу, преодолели подъем на этих американских горках с десяток раз кряду. Не за час, разумеется – Рыжюкас, всегда серьезно относясь к любимому делу,уж если дорывался, то надолго. Сексом он вообще предпочитал заниматься с утра, не откладывая лучшее из занятий на усталое «после работы»…
Квартира Веты была на восьмом этаже, окно распахнуто, а визг в комнате стоял такой, что внизу на трамвайной остановке собралась толпа: все задрали головы, как на пожаре, пока кто-то не вызвал милицию. И Рыжук хорош потом был – отмазываясь от участкового редакционным удостоверением…
Впрочем, Маленькой столько было и не нужно. Вначале ей было интересно, она с радостью захотела попробовать по-разному,и здесь Рыжюкасу было что ей продемонстрировать. Но потом она скисла и поскучнела. За что он ей и вмазал.
…Поначалу они чаще всего ведут себя, как школьницы, которые строят из себя ушлых шлюх. Это выглядит вполне правдоподобно – для человека, который не видел шлюх и никогда не имел с ними дел, но ужасно веселит того, кто съел в этом деле собаку.
Но зато учить таких «школьниц» забавно, особенно, если начать урок, резко шлепнув:
– А ты не боишься, что однажды станешь всего лишь вялой телкой, которая сто раз… плохо пососала член?
Маленькая взвилась, как кошка от кипятка.
Но, шлепнув, он тут же и объяснил, что это – ради науки и для нее же, и она стала внимать, сразу притихнув, Так с ней еще никто не разговаривал.
– Тут все просто, – заговорил он уже мягко, – юная девица, готовая сразу отдаться, все что угодно проделать – сама по себе ценность. На это любой западет. Какой бы она ни была неумехой… Но все это только по первому разу – пусть таких разовбудет три, даже пять – пока новизна, пока ему это забавно… Но задача-то у тебя иная, – объяснял он притихшей девице, совсем не привыкшей к таким беседам в постели, – надо так его зацепить, чтобы потом уже самой решать – нужен ли он тебе во второй раз, в третий, или даже на всю жизнь.