Давайте напишем что-нибудь
Шрифт:
Тут он аккуратно поддел пинцетом яичную скорлупку и без труда передал ее совсем уже поникшему было Кикимото. Потом еще одну. И еще одну. И еще.
Купол мира рос на глазах.
– Смотри! – ликовал Кикимото, бросая быстрые взгляды на простодушную Пакиту. – Десять скорлупок за последние пять минут! А с тобой – за последние шесть месяцев – только три!..
– Ну, я пошел теперь, – сказал Любой Дурак, стремительно доев десятое яйцо и пряча пинцет в карман.
– Стоять! – рявкнул Кикимото.
– Это, то есть, как – стоять? –
– Оставаться на месте и передавать мне скорлупки! Пока все не передадите – не уйдете.
Любой Дурак взглянул на белоснежные горы, простиравшиеся в мастерской и за ее пределами куда хватало глаз, и испуганно сказал:
– Да мне ж на это жизни не хватит…
– Сколько хватит, столько и хватит, – смилостивился Кикимото. – Ваши дети достроят за Вас.
– У меня нет детей, – радостно возразил Любой Дурак. – Как насчет Ваших детей?
– У меня тоже нет, – признался Кикимото.
Ситуация выглядела безнадежной.
– Что делать будем? – через некоторое время спросил Любой Дурак.
– «Что делать, что делать»!.. – передразнил его Кикимото. – Детей рожать будем, вот что делать!
– Сами… вдвоем? – испугался Любой Дурак.
– Почему вдвоем? Втроем рожать будем. Вот она, – Кикимото кивнул на Пакиту, – поможет. Хоть детей-то умеешь рожать?
Вопрос не поставил простодушную Пакиту в тупик.
– Рожу не хуже других, – сдержанно пообещала она. – Вам сколько?
– Мне двоих, – заторопился Любой Дурак. – Мальчика и девочку… – тут он мечтательно улыбнулся. – С бантами!
– С бантами не гарантирую, – предупредила Пакита и повернулась к Кикимото: – А тебе?
– Мне чем больше, тем лучше, – алчно откликнулся тот и победоносно посмотрел на Любого Дурака: дескать, скушали?
– Не больше трех в одни руки, – завыкобенивалась вдруг Пакита.
– Тогда мне тоже трех! – быстро нашелся Любой Дурак. – Мальчика, девочку без бантов и… и еще одну девочку без бантов.
– Девочек-то Вам куда ж столько? – приструнил его Кикимото. – Родятся в мать… все с неловкими пальцами!
– Ну, хорошо, – нехотя согласился Любой Дурак. – Пусть будет одна девочка с неловкими пальцами и два мальчика – с ловкими.
– Ресурсы разбазаривает только! – обозлился Кикимото и от злости заказал трех мальчиков, хоть втайне и сам мечтал хотя бы об одной девочке. – Мальчиков пусть зовут Хорхе, Луис и Борхес.
– Борхеса рожать не буду, больно трудно, – сразу разгадала маневр Кикимото простодушная Пакита. – А Хорхе и Луиса – рожу.
Любой Дурак довольно потер руки: ему удалось-таки опередить Кикимото.
Кикимото же совсем потерял власть над собой. Он надулся как мышь на крупу и грубо приказал простодушной Паките:
– Рожай давай! Чего время тянешь?
Простодушная Пакита рассмеялась до икоты.
– Сначала формальности, – сказала она, дождавшись этой самой икоты, – а потом дети.
Кикимото и Любой Дурак заторговались о порядке формальностей.
Уже через короткое время соперники вступили в кровавую драку. Со стороны маленького и щуплого Кикимото это казалось безумием: Любой Дурак настолько превосходил его в весе, что исход драки был заранее предрешен. Впрочем, весь окровавленный, качающийся на пока еще двух тонких ногах Кикимото как будто и не думал сдаваться.
– Вы вообще-то дрались когда-нибудь? – поинтересовался Любой Дурак в ходе поединка, взглянув на Кикимото со жгучим, как нахо, состраданием.
– Не дрался, а боролся! – с достоинством поправил его Кикимото. – Только такого глупого вида борьбы, как этот, у нас на Востоке не знают.
– А какие виды знают?
– Да мало ли какие знают! – выкрикнул Кикимото в запальчивости. – Но все они – так называемые восточные единоборства, когда в борьбе участвует один-единственный человек.
– То есть? – оторопел Любой Дурак. – Он сам с собой, что ли борется?
Кикимото вздохнул и устало покачал проломленной в нескольких местах головой.
– Борьба с собой, – только и сказал он, – есть самый беспощадный вид борьбы. Победить себя всего труднее.
Любой Дурак остолбенел от мудрости Кикимото, а тот, улучив момент, сильно ударил его ниже пояса одной из двух своих тонких ног. Согнувшись строго пополам, Любой Дурак непонимающе уставился на Кикимото.
– Вы, позвольте спросить, – спросил он, не дождавшись позволения, – не забыли, за что именно мы боремся? – Тут он с интересом посмотрел в сторону простодушной Пакиты, которая продолжала бесстрастно икать.
– Мы не боремся, а деремся, – поправил его Кикимото. – Мы деремся за то, кто будет обладать простодушной Пакитой первым. Как самцы.
– Еще один такой удар ниже пояса – и обладать простодушной Пакитой придется Вам одному… самец, – интимно, в самое окровавленное ухо, предупредил Любой Дурак Кикимото.
– Одному – ни за что, – определился тот, пообещал впредь от подобных ударов воздерживаться и действительно воздерживался.
Подравшись часа два-три и надравшись, таким образом, как следует, но так и не выявив победителя, противники бросились к простодушной Паките вдвоем.
– Ни-ни! – воскликнула она, разгадав их гнусные намерения. – Только в порядке очереди.
– Живой очереди? – на всякий случай спросил Любой Дурак, с надеждой поглядывая на полумертвого Кикимото.
– Живой, – беспощадно потребовала простодушная Пакита.
Кикимото немножко подобрался, чтобы хоть отчасти напоминать живого. Только после этого простодушная Пакита разрешила ему стать в очередь – причем в начало, опасаясь, что иначе Кикимото просто не достоит.
– Приступаем к формальностям, – голосом вагоновожатого объявила простодушная Пакита и легла на пол мастерской.