Давайте поиграем в Arcanum. Книга 2: Пропавший клан
Шрифт:
— Хорошо бы это был конец Арронакса, а не ваш, — буркнул из своего угла Магнус.
Пришло время ужина. Салун Жаждущей Души не то место, где можно наесться от пуза, но и голодным там не оставят, в придачу к элю здесь всегда можно заказать немного жареного или вяленого мяса. Когда мы зашли, там было почти пусто, лишь одинокий халфлинг, сидя у камина, лениво перебирал струны расстроенной гитары, да ещё старик, одетый в потрёпанный китель без знаков различия, должно быть отставной солдат, тихонько потягивал эль из деревянной кружки.
Несколько удивившись посетителям в фестивальный день,
На барда бард пошёл войной, гитару в руки взяв,
Ответил бард лишь тишиной, потупив скромно взгляд.
Ревел гитары гриф струной, гудел на разный лад,
Но вторил барду тишиной его немой собрат.
Сражались барды у костра, свирепым был их бой,
Но победителем стал тот, кто бился тишиной.
Тогда, отбросив инструмент, запел ретивый бард,
Но лишь молчанием ему ответил его брат.
Порвались струны, голос сел, устал боец хрипеть,
В ответ же оппонент его и не пытался петь.
Мораль истории проста, поймёт её любой,
Добьётся многого и тот, кто не вступает в бой.
Мы все, включая бармена, хозяина гитары и солдата слушали как заворожённые. Не то чтобы пение Крионы было каким-то особенным, меня скорее изумило, что она вообще умеет петь под гитару, до сих пор за ней ничего подобного не водилось. А ещё удивительным оказалось то, как сильно изменился её голос, он стал необычно глубоким, насыщенным, словно пела не худенькая женщина-полуэльф, а настоящая оперная дива, ростом с полуогра и таким же объёмом грудной клетки. Когда затих последний куплет, я осознал, что от силы её голоса даже бокалы на барной стойке немного позвякивали.
— Как тебе, — шепнула мне на ухо Джейна.
— Неплохо, — ответил я.
— Всего лишь неплохо? — возмутилась девушка. — Это самое прекрасное, что я слышала в своей жизни.
— А много ли тебе доводилось слышать? — усмехнулся Магнус.
— По правде, это первый раз, когда я слышу выступление настоящего барда.
— О, — вскинул я бровь, — значит ты, в жизни не видевшая бардов, берёшься судить о том, кто из них настоящий, а кто нет?
— Мне не нужно знать поваров и сапожников, чтобы отличать бифштексы от подошв, — вскинулась Джейна. — И вообще, Криона замечательная, у неё получается всё, за что бы она ни взялась.
— Возможно, она просто не берётся
Старый солдат, до этого тихо сидевший с кружкой эля в дальнем углу салуна, сейчас стоял напротив Крионы. Я не мог видеть его лица, но женщина выглядела встревоженной, словно рядом с ней из-под пола вырос мертвец. На всякий случай я немного отодвинулся от стола, готовясь вскочить в любой момент.
— Ты специально это спела, чтобы спровоцировать меня? Кто тебя подослал, говори! — потребовал старик.
— Простите, сэр, — ответила Криона, — но я даже не знаю вашего имени…
— Имена… имена, какое они имеют значение? Просто инструмент, который наши враги используют, чтобы сокрушить нас! Какое имя напишут на твоей могиле?
— О… меня называют Крионой. Теперь вы скажете мне своё?
— Зачем ты явилась сюда, зачем бередишь раны старого, слепого человека, Криона? Это он прислал тебя, чтобы поглумиться надо мной?
— Понятия не имею, о чём вы. Никто не посылал меня.
— Он не смог отыскать меня, знай, он никогда не сможет! Только не меня! Мастер уклонения слишком искусен, для таких как Стаут! Никогда, никогда, никогда…
— Постойте, я уже что-то такое слышала… Стаут, который искалечил Адкина Чамберса… ну конечно! Значит вы — мастер уклонения?
— Кто рассказал тебе это?! Что тебе известно? Я думал, ты ничего не знаешь, а теперь у тебя есть моё имя, лгунья! Но я всё ещё лучший, тебе не убить меня!
— Даже не думала вас убивать. Но буду благодарна, если расскажите свою историю. Чем вас так зацепила моя песня?
Криона провела рукой по струнам, снова воспроизводя финальные аккорды.
— Лгунья! Он подослал тебя, чтобы ты потешалась надо мной. Ему оказалось недостаточно похитить Друэллу, так?! Или того, что он ослепил меня и оставил умирать?
— Сэр, я всего лишь исполнила песню, которую сама же и сочинила. Если вы поделитесь своей историей, то, возможно, однажды я сочиню песню и про вас?
— Что за наивная дурочка! Если бы только песни могли убивать… он уничтожил мою жизнь, ослепил меня! Друэлла была моей! Моей, говорю тебе! Он знал это, знал, что она любила меня. Вот почему он захотел заполучить её для себя! Мы никогда не ладили друг с другом. Но однажды он, мастер ближнего боя, вызвал меня, мастера уклонения, на дуэль за её руку. Я был взбешён! Помпезная свинья! Я был горд, и принял вызов, несмотря на её протесты. Тогда я ещё не знал, насколько одержим Друэллой он стал.
— Как же так получилось, что вы оказались ослеплены, но не убиты?
— Я посчитал, что смогу измотать его, просто избегая его атак… и просчитался. Я отступал, а он не ослаблял натиск, требуя, чтобы я признал его превосходство как бойца. Когда я отказался, он сказал, что не даст мне возможности утверждать, будто я ему равен. И тогда он ослепил меня своим мечом. Последним звуком, что я услышал, прежде чем боль лишила меня сознания, был крик Друэллы.
— И что потом?
— Пока я восстанавливался в лазарете, истерзанный и ослеплённый, моя ненависть к Стауту выросла в неутолимую жажду. Она заполняет каждый момент моего бодрствования.