Давние чувства

Ниссенсон Джанетт

Нью-Йорк был ей знаком, она не чувствовала себя в нем иностранкой, поскольку много времени за эти годы провела там. Ее бабушки и дедушки по материнской линии эмигрировали в Нью-Йорк из родного Монреаля, когда матери и тете Лорен было всего восемь лет. Вместе с родителями и сестрой Лорен посещала бабушку, дедушку и тетю Мэдди каждое лето, а также проводила с ними каждый День Благодарения. И хотя Джулия всегда любила Нью-Йорк — музеи, театры и рестораны, не говоря уже обо всех модных бутиках и высококлассных универмагах, Лорен не разделяла подобного восторга. Она обнаружила, что Манхэттен слишком шумный, слишком многолюдный, вызывает чувство клаустрофобии, и не могла дождаться момента, чтобы

побыстрее уехать по окончанию командировки, ей всегда хотелось вернуться в свой любимый коттедж в диком, суровом Биг Суре.

Ее бабушка и дедушка умерли в один год, почти друг за другом, пару лет назад, их особняк на Верхнем Ист-Сайде продали. Джулия жила сейчас на Манхэттене, обучаясь на фирме по дизайну интерьера, но ее крошечная квартирка могла вместить только ее и ее же обширный гардероб. Поэтому, когда Лорен вынуждена была задерживаться в городе, она останавливалась у тети Мэдди, у которой была просторная квартира, удобно расположенная рядом с ее работой, где она трудилась в качестве главного бауера коллекций в Bergdorf Goodman, самом эксклюзивном универмаге Манхэттена. И хотя Лорен обожала проводить время со своей сестрой, и со своей любимой тетей, она всегда с чувством облегчения садилась на обратный рейс из Нью-Йорка, когда возвращалась домой или отправлялась на новое задание.

И тут же возникал второй вопрос с работой ее мечты — организацией поездок. Надин, сотрудница, отвечающая за бронирование авиабилетов и гостиниц, как ястреб следила за бюджетом. Она гордилась, что не только оставалась в рамках бюджета, но и экономила журналу много денег. Именно поэтому съемочная группа редко получала прямые рейсы, вынужденная делать пересадки, тем самым увеличивая время перелетов. Каждый раз, когда Лорен летала в Нью-Йорк с западного побережья, она возвращалась с красными глазами от недосыпа. Им не разрешалось сдавать багаж, поскольку это требовало дополнительных расходов. И селили их в три звезды или в отели за пределами трех звезд. Лорен, конечно, не ожидала спать на кровати из пятьсот нитей египетских хлопковых простынях и иметь дорогой телевизор с плоским экраном с сотней кабельных каналов у себя в номере. Но она видела плесень на стенах в душе или не работающий кондиционер, и часто ворчала и жаловалась персоналу за стойкой регистрации, пока ее не переселяли в номер по лучше.

Еще одним из трюков Надин по сокращению расходов было бронирование командировок в межсезонье. Вот почему они отправились в Мозамбик в разгар сезона дождей, и вот почему поездка из аэропорта в гостевой домик проходила под ливнем по размытым дорогам. Когда Лорен увидела ожидающую их погоду на несколько дней вперед, она нарушила строгие инструкции Надин и арендовала автомобиль с полным приводом и шинами, которые не застряли бы в грязи. По возвращении в Нью-Йорк ей придется выслушать суровую лекцию от Надин, что нужно оставаться в рамках бюджета, но подобная лекция, конечно, будет не в первый раз, когда она разозлила Надин, и это определенно не последний.

К счастью, вчера дождь немного поутих, и их дайвинг-экскурсия прошла успешно. И пока прогноз предвещал усиления дождей во второй половине дня, Стефан был уверен, что они закончат свою утреннюю съемку вовремя.

Они должны были завтра вылететь домой, пересев на рейс в Йоханнесбурге и Франкфурте, прежде чем вернуться к холодной, снежной Нью-Йоркской зиме. И к концу ее пребывания в Ньй-Йорке, она почти готова была лезть на стену, желая вернуться в Калифорнию, в ее любимое убежище. Несмотря на то, что ее убежище было связано с воспоминаниями, которые иногда были почти невыносимыми.

Даже сейчас, через полтора года после того, как Бен разбил ей сердце, она все еще по ночам тянулась к нему или

обнаруживала, что доставала утром из шкафа две кофейные кружки. И ни один другой мужчина не мог помочь ей забыть Бена Ублюдка, не столь лестное прозвище, которое она дала ему, когда он оставил ее, даже не сказав прощай.

О, она старалась забыть этого сукина сын, за счет других парней и двигаться дальше. Как только она вернулась в институт, она согласилась на свидание с первым парнем, который предложил, несмотря на то, что он был слишком порядочным и прямолинейным, слишком уж хорошим на ее вкус. По крайней мере, он прилично целовался, и их сеанс почти продвинулся до третьей базы. Но Лорен вдруг остыла, почувствовав отвращение от прикосновения его рук и губ, которые не были похожи на руки и губы Бена, и резко остановила все его действия.

Ей потребовалось почти шесть месяцев и более половины бутылки текилы, когда она, на самом деле, решила заняться сексом с парнем, но удовлетворения совершенно не получила, поэтому поклялась больше не связываться с мужчинами в обозримом будущем. Клятву она не нарушала… ну, не считая относительно безобидного флирта, до вчерашнего дня, вернее до неудачного вчерашнего свидания.

Мудак, вор, которого она вытолкала из своего номера, чем-то напоминал ей Бена. Внешнее сходство, плюс сексуальный австралийский акцент, привлек ее внимание, и они часто поглядывали друг на друга в пустом баре прошлой ночью. Однако этого было недостаточно, чтобы соблазнить ее и нарушить свою клятву. И ничего бы не произошло, если бы этот подвыпивший идиот Крис дважды не подкатывал к ней, подначивая и надсмехаясь, что у нее кишка тонка заарканить этого парня. И Лорен все еще отказывалась принять его вызов, Крис поднял ставку, назвав ее динамщицей, кайфоломом, и, что еще хуже всего, курицей.

Лорен вскочила. Никто никогда не называл ее курицей, независимо от обстоятельств, и она опрокинула еще одну рюмку водки, так как в баре не оказалось приличной марки текилы, и отправилась к горячему австралийскому серферу. И учитывая, чем все закончилось, она решила, что ей стоит надолго сохранить данный себе обет.

***

Оптимизм Стефана по поводу погоды был недолгим, поскольку небеса разверзлись примерно за полчаса до окончания съемки в заповеднике слонов. Лорен снимала по колено в воде, и была вся мокрая, когда залезла в Range Rover. Она быстро добралась до домика, Лорен поспешила в душ, благодаря Надин, по крайней мере, на этот раз она забронировала им приличное жилье — с чистым, горячим душем, махровыми банными полотенцами и фирменными туалетными принадлежностями.

Пока она вытиралась, ей на глаза попалась очень маленькая, но, тем не менее, точная копия татуировки Бена, постоянное напоминание, которую она импульсивно сделала. Было больно, адски больно на супер чувствительной коже с внутренней стороны бедра, но она настояла, чтобы она была именно там. Когда Бен оставил ее несколько месяцев назад, было невероятно трудно бороться с болью, продолжать жить, как будто ничего не произошло, и ни о чем не рассказывать своей семье или друзьям, какой она оказалась глупой и наивной.

Татуировка служила болезненным напоминанием, что больше никогда она не позволит никому причинить себе боль подобным образом — и особенно не великолепному, труженику с темно-синими глазами и трехдневной щетиной. Лорен мстительно пожалела, что не заставила его вырезать свои инициалы на коже, чтобы у него тоже было постоянное напоминание о девушке, которую он оставил.

Глава 6

Нью-Йорк, два с половиной года спустя