Дай мне руку, тьма
Шрифт:
— Да нет…
— …все вычислили, и вам необходимо срочно увидеться со мной. Поэтому я здесь, и он здесь, — Болтон указал на Фила, — а теперь и они здесь, — он кивнул головой в сторону Девина и Оскара. — И теперь все надежды на то, чтобы заманить Эвандро сюда, рухнули, так как наше сборище выглядит совещанием ООН, черт побери. — Он замолчал, переводя дух. — И я бы все стерпел, если бы, как говорится, мы сдвинулись с мертвой точки. Но нет — появляетесь вы со своими клоунами.
— Мистер Болтон, — сказал Фил, —
— О, ладно. Давайте посмотрим, правильно ли я понял: двадцать лет назад два циркача с растрепанными волосами и в широких штанах проехали мимо вас в фургоне, когда вы шли на игру «Литл Лиг»…
— После, — сказал я.
— Что?
— Мы возвращались после игры, — сказал Фил.
— Меа culpa [20] , — сказал Болтон, расшаркиваясь и отвешивая поклон. — Меа culpa, мать вашу за ногу, пардон.
— Меня раньше никогда не оскорбляли по латыни, — сказал Девин Оскару. — А тебя?
20
Я виновен (лат.).
— По-китайски случалось, — сказал Оскар, — но по-латыни — никогда.
— Хорошо, — сказал Болтон. — Когда вы возвращались с игры, к вам пристали два циркача, и только потому — я правильно понял, мистер Кензи? — что во время тюремного допроса Алек Хардимен спел: «Зовите клоунов сюда», вы решили, что он был одним из клоунов, а следовательно, что он убивает людей, чтобы отомстить вам за то, что вы удрали от них в тот день?
— Все не так просто.
— О, да, слава богу. Послушайте, мистер Кензи, двадцать пять лет назад я пригласил на свидание Кэрол Ейгер из Чеви Чейз, штат Мэриленд, и она рассмеялась мне в лицо. Но это не значит…
— Трудно поверить, — заметил Девин.
— …что я буду ждать два десятка лет, чтобы прикончить каждого, кого она знала.
— Болтон, — сказал я, — мне нравится наблюдать, как вы здесь роете землю от ярости, но у нас нет времени. Вы принесли личные дела Хардимена, Рагглстоуна и Моррисона, как я просил вас?
Болтон потрепал свой дипломат.
— Они здесь.
— Доставайте.
— Мистер Кензи…
— Пожалуйста.
Он открыл дипломат, вынул личные дела и сложил их на кухонном столе.
— Ну?
— Проверьте доклад медэкспертизы по Рагглстоуну. Особое внимание обратите на раздел о токсинах неясного происхождения.
Болтон нашел место, поправил очки.
— Так.
— Что было найдено в разрезах на лице Рагглстоуна?
Он зачитал:
— «Экстракт лимона; перекись водорода; тальк, минеральное масло, стеариновая кислота, пегматит-32, триэтаноламин, ланолин… Все это — ингредиенты грима белый „Пенкейк“». — Он взглянул вверх. — Ну и что?
— Прочтите
Болтон пролистал несколько страниц и прочитал.
— Ну и что? Они оба пользовались гримом.
— Белым «Пенкейком», — уточнил я. — Тем, что употребляют мимы, — сказал я. — И клоуны.
— Вижу, куда вы…
— У Кола Моррисона под ногтями найден тот же состав.
— И все же, — сказал он.
— Найдите фотографию фургона, брошенного рядом с местом преступления — он зарегистрирован на имя Рагглстоуна.
Болтон полистал страницы дела.
— Вот он.
— В нем отсутствует лобовое стекло, — сказал я.
— Да.
— Но фургон был начисто вымыт, возможно, именно в тот день. И в период между уборкой и приездом полиции кто-то через разбитое стекло стащил оттуда бетонные блоки, возможно, во время убийства Рагглстоуна.
— И что из этого?
— А то, что это я «пометил» фургон. Удар моего мяча привел к образованию стеклянной паутины. Это было единственной причиной предположить, что Хардимен и Рагглстоун были теми клоунами. Убираем стекло, пропадает и мотив.
— Каков же ваш вывод?
В действительности я сам не верил в это, пока не сказал вслух.
— Думаю, Ассоциация убила Чарльза Рагглстоуна.
— Он прав, — сказал, наконец, Девин.
Вскоре, после восьми, град превратился в дождь, который замерзал на ходу. Струйки воды стекали по окнам Энджи, становясь на наших глазах хрустящими ледяными венами.
Болтон отправил одного из агентов в свою лабораторию на колесах, чтобы сделать копии личных дел Рагглстоуна, Хардимена и Моррисона, и мы провели последний час за чтением их в гостиной Энджи.
— И все-таки я не уверен, — сказал Болтон.
— Да ладно, — сказала Энджи. — Все это в деле, если, конечно, присмотреться внимательно. Все почему-то уверены, что Алек Хардимен, накачанный наркотиком, убил Рагглстоуна, постаравшись за десятерых. Если бы меня убедили в том, что Хардимен убил еще несколько человек, возможно, я бы тоже поверила. Но у него был поражен нерв левой руки, в его организме был секонол, а сам он был найден без сознания. А теперь, если представить, что повреждения на теле Рагглстоуна — дело рук десяти, ну, скажем, семи человек, все отлично складывается.
— Отец Патрика, — сказал Девин, — знал о поврежденном лобовом стекле. Они со своими друзьями по ОАЭЭ выследили фургон, нашли Хардимена и Рагглстоуна…
— И ОАЭЭ убила Рагглстоуна, — с нотками шока в голосе проговорил Оскар.
Болтон взглянул на личное дело, затем на меня, затем снова на папку. Читая раздел о ранах Рагглстоуна, он шевелил губами. Когда он взглянул на меня, мышцы на его лице обмякли, рот оставался открытым.
— Вы правы, — тихо сказал он. — Вы абсолютно правы.