Дайсё-ян. Книга первая
Шрифт:
Что там за студия у неё? Часом не «Crest Animation»? Вот будет хохма!
Помнится, у «Hemdale Film», снявшей «Терминатора», на моей Земле, были финансовые проблемы, из–за чего она обанкротилась. А потом, её купил Дисней и переименовал в «Crest Animation». А что в этой реальности?»
Озвучиваю вопрос Алексею.
– Прости, что ты сказал? – переспрашивает он меня.
Поднимаю на него взгляд. Пытаюсь сфокусироваться. Оказывается, я уже какое–то время неподвижно сижу за стойкой, свесив голову, и кажется, даже подрёмываю.
– Что за студия
– Я владею «Warner Brothers», – внезапно раздаётся сердитый голос. – Лёша, ты зачем мне девушку спаиваешь?
Поворачиваюсь на голос, и чуть не сваливаюсь со стула от настигшего меня «вертолёта». Судорожно вцепляюсь в барную стойку, пытаясь удержать равновесие, но не рассчитываю высоту. Руки, оказавшиеся выше столешницы, не находят опору и съезжают вперёд, сметая на Алексея два недопитых бокала и тарелку с остатками картошки. А мой подбородок встречается со стойкой.
– А–аа! – издаю я полный боли и страдания вопль, чуть не откусив себе, при ударе, язык. Ощущаю солоноватый привкус – это кровь из прокушенного языка, смешиваясь со слюной, наполняет рот. Пытаюсь слезть со стула, в надежде добежать до ближайшего туалета, но запутываюсь в его ножках, окончательно теряю равновесие и лечу на пол.
В самый последний момент успеваю кое–как сгруппироваться, поэтому, частично приземляюсь на руки. К счастью. Ибо, всё, что они не самортизировали, приходится на мою многострадальную физиономию.
– У–уу! – продолжаю я свой «кошачий концерт», крепко приложившись об пол губами и носом. – «Кажется зубу хана» – мелькает запоздалая мысль, когда языком дотрагиваюсь до обломка переднего резца.
Чувствую, как меня переворачивают заботливые руки. Это Маша. Фокусирую на ней взгляд. Её красивые, изумрудные глаза наполнены гневом и страхом. Пытаюсь улыбнуться разбитыми губами, но лишь пускаю струйку кровавой слюны.
Не говоря ни слова, Маша подхватывает на руки враз обмякшее, худосочное тельце ЮнМи, и несет его к лифту. Посетители в зале провожают нас сочувствующими взглядами.
Не сопротивляюсь. Когда ещё выпадет случай, чтобы тебя девушка на заботливых руках несла? Обычно, их приходится таскать.
– Карл, на мой этаж, – произносит девушка, занося меня в распахнутые двери лифта. Поднимаемся.
Замечаю на Машином, белоснежном платье какие–то тёмные пятна. Присматриваюсь.
«Кровь!» – соображаю я. – «Моя кровь! Маша вынесла меня на руках с поля боя. Раненого. Сейчас привезёт в санчасть, станет лечить» – чувствую, как от драматизма момента, перехватывает дыхание, а глаза наполняются слезами.
– Маша, я ведь не умру? – повергаю я девушку в ступор идиотским вопросом.
– Умрёшь, – отмерев, отвечает она. – Я сама тебя добью.
– Маша, у меня был о–очень длинный день, – оправдываюсь я, шмыгая разбитым носом, из которого, неспешной струйкой, льётся, стекающая на подбородок и шею, кровь. – Тридцать шесть часов – это большая нагрузка
Маша, молча, смотрит на меня. А я, беззастенчиво разглядываю оказавшееся так близко лицо девушки. Плотно сжатые губы, сердитый, и в то же время, беспокойный взгляд изумрудных глаз… Она – прекрасна!
– Маша, я тебе говорил, что ты очень красивая? Мы с ЮнМи в тебя, кажется, влюбились!
– Вам, с ЮнМи, кажется, надо как следует проспаться и протрезветь! – отчеканивая слова, произносит девушка.
В этот момент лифт останавливается, открываются двери, и Маша выходит, со мной на руках, в коридор. Остановившись, на миг задумывается, потом, видимо приняв окончательное решение, несёт меня в мою комнату. В комнате, она не останавливается возле кровати, а заносит меня в ванную, в душ. Прямо в одежде. Аккуратно сажает на пол, включает воду, регулирует температуру.
– Не горячо?
Мотаю головой, наблюдая как быстро намокающее платье девушки, будто фотографию, «проявляет» её фигуру. Машу, похоже, это совсем не смущает.
– Дай ка я посмотрю, что ты там себе причинил?
Маша, вдруг, «осёдлывает» меня, опираясь своими коленями в пол. Обхватывает руками мою голову, поднимает за подбородок, запрокидывая кверху, и внимательно осматривает повреждения.
– Зуб я тебе не смогу поправить. Будешь с дыркой ходить, – констатирует она. – Впрочем, как и твои мозги. Нашёл время для пьянки. – продолжает сердиться Маша. – Ты себя в зеркале видел? Твоему организму сейчас алкоголь противопоказан. Только, хорошая еда, здоровый сон и свежий воздух. Ну ка, замри! – командует она, обхватывая своими ладошками моё лицо. Вода, льющаяся сверху, здорово раздражает, но я подчиняюсь.
Маша закрывает глаза, а от её ладоней исходит ощутимый жар. Ощущаю, как начинает щекотать лицо в повреждённых местах. Так проходит минут пять. Потом, она открывает глаза и убирает руки с моего лица. Критически осматривает свою работу.
– Покажи язык, – просит меня девушка.
Показываю, предварительно ощупав им обломок зуба. Результат не радует. Маша замечает мои манипуляции и утешительно произносит:
– Язык в порядке, а зуб до свадьбы заживёт.
Подвисаю, не зная как реагировать на такое «утешение». Это намёк на то, что я никогда не женюсь или, на то, что я теперь, скажем так, противоположная сторона? В любом случае, коренные зубы не отрастают повторно.
Маша, видя моё замешательство, смеётся.
– Всё будет в порядке с твоим зубом. Когда восстановишься, свожу тебя в отличную стоматологию. Выдернут обломок, а я отращу тебе новый. Красивее прежнего.
– А сейчас это нельзя сделать?
– Сейчас, пока старый зуб в дупле, нежелательно.
– И долго его отращивать?
– За пару подходов справлюсь. Сперва, дам толчок для того, чтобы прорезался новый. Затем, ускорю его рост.
– Да он неделю будет вылезать! – вспоминаю я занимательные истории про режущиеся зубки.