Дайсё-ян. Книга первая
Шрифт:
«Приехал бы такой, принц.. не, один «прынц» уже есть, второго нам не надо. Тогда, приехал бы такой взрослый дядька, на белом мерседесе. Весь толстый, от распираемых его денежных знаков… Да блин. Ну никак я не могу представить бескорыстного мужика. Одни извращенцы на уме. И чтобы он мне предложил? – Давай, я пронесу тебя к звёздам!? Решу все твои проблемы, и ничего мне за это не буде.., тьху, не надо!» А по условиям, он будет знать кто я на самом деле. Хм… Скорее уж, никто бы вообще не приехал, в таком случае.
Конечно, я не совсем объективен. Со своей колокольни сужу, с «бабской». Наверняка, найдётся, из богатых людей, мужик, который окажется по настоящему, бескорыстным.
Верчусь в кровати, устраиваюсь поудобнее. Она, всё же, намного комфортнее, чем пол в камере.
«С ДжуВоном посоветоваться, что ли? Как дальше жить. Хотя… Он же старался, подписи собирал. Деньги, небось, вкладывал. А я, неблагодарная сволочь, взял и всё испортил, этим своим отказом. Как теперь ему в глаза смотреть? Не, лучше вообще никого не видеть. Кроме, Марии»
Улыбаюсь, вспоминая её.
«Чем–то она меня зацепила. Чем? Да своей уверенностью! Уверенностью в том, что вытащит меня отсюда»
Усмехаюсь.
«С её деньгами можно быть уверенной в чём угодно. И в том, что её не посадят? Нет уж, нелегальный способ мне не подходит, как несостоятельный. Поймают, и добавят. И Марию подставлю.
А легальный, в её исполнении – это может быть не только «Адвокат дьявола»» – приходит мне на ум неожиданная мысль. – «Сколько, например, будет стоить купить судью? Миллион? Десять? У всего есть своя цена. И правосудие не исключение. Только, что это будет за правосудие такое, в котором правду приходится покупать. Кривосудие какое–то. В республике кривых зеркал. Не нравится оно мне. От слова «ваще». А что тогда делать? Извечный, блин, вопрос. То, что апелляцию мне не выиграть – это и к мудан не ходи. Местный аналог ЕСПЧ, юрисдикция которого распространяется на Южную Корею? Если таковой тут имеется, а Маша упоминала в разговоре нечто подобное, они, может, и возьмутся за рассмотрение моего дела. Через годик–другой, так.. А я, пока тут посижу, подгнию. Мда. А какие ещё у меня варианты? Снова голодовку объявить, по второму кругу? На этот раз обошлось. А в следующий, может и не повезти. И тогда, прощай, дорогая редакция. Единственное утешение, Маша наверняка приедет, поплакать над моей могилкой. На пару с ДжуВоном. Там и познакомятся. И заживут долго и счастливо. И умрут в один день»
Кривлю рот в ухмылке.
«Где Мария, а где ДжуВон! Это же небо и земля» Пытаюсь представить себе эту пару.
«Забавно. Но, глупо. У Маши, скорее всего, есть муж. На «вики» я не дошёл до раздела «личная жизнь». Но, это наверняка какой–нибудь магнат, который, такую красотку от себя не отпустит. А ДжуВон… Он, наконец–то, найдёт себе невесту равную ему по статусу. Мир да любовь. Один Юркин будет лежать в земле, а ГуаньИнь, посыпав голову пеплом, пойдёт искать себе очередную «жертву». Взамен неоправдавшей надежды. Гы–гы. Что за дичь мне приходит в голову, на ночь глядя?
По команде «отбой» наступает тёмное время суток», – вспоминаю армейскую хохму со своей Земли, когда в палате гасят свет. Пора спать.
Сеул. Больница, в которой лежит ЮнМи. Через неделю, после визита Марии. Воскресенье.
Лежу, хочу кого–нибудь «тронуть». Желательно, побольнее. Чтобы на себе прочувствовали, как мне хреново. Не физически, конечно, – морально.
А неделя могла бы начаться очень даже неплохо. Для кого–нибудь другого, но, не для меня. Всё началось с новостей, которые привезла моя онни.
Приехали родные в понедельник, вдвоём, и сумели
– Недостроенный торговый центр выставляют на торги. – сообщает мне новость СунОк. – Если, новый владелец решит ничего не менять в проекте, у нас будет шанс перезаключить с ним договор аренды и открыться. Конечно, если он не поднимет цену. Тогда, мне придётся отказаться от этой затеи и вернуть всё оборудование.
Если честно, я уже не хочу никакого кафе. – после паузы, продолжает она. – Никто в него ходить не станет! Нам с мамой сейчас итак, нелегко, а на тебя ещё тот журналист в суд подал!
– СунОк! – восклицает мама. – Что ты такое говоришь! Юне сейчас об этом знать не нужно, зачем ей лишние переживания?
– Ничего, – отвечает ей та, – пусть осознает, как не нужно себя вести.
– СунОк! – восклицает мама.
– Стоп! – говорю я им. – Какой ещё журналист?
Журналистом оказался тот тип, который пострадал от своего рукоприкладства. Как рассказала онни, он, только недавно вернулся с Чеджу, где проходил, оплаченную редакцией, реабилитацию. И теперь, жаждет мщения. Этот гад вкатил мне иск на пятьдесят миллиардов вон. Уведомление прислали почтой, маме. Прислали, кстати, на старый адрес, где, до сих пор, пустовал наш бывший дом. Оказалось, мама, два раза в неделю, ездит туда за корреспонденцией. Так как, с перерегистрацией, по новому адресу места жительства, у неё что–то не заладилось. Заявление подала, но, оно как в воду кануло.
– Мне, – говорит мама, – проще самой съездить, заодно, наш дом проведать.
Весь вторник я провел, изводя себя ожиданием встречи с Марией. Она сказала, приедет через сорок восемь часов. Значит, ближе к вечеру. Смотрел, то на часы, то на входную дверь. Затаив дыхание в те моменты, когда слышал чьи–нибудь шаги по коридору.
На часы, на дверь…
Вчерашняя новость об очередном иске, меня, конечно, ошарашила, но локти кусать не заставила. Если, Маша собралась выполнить своё обещание – вытащить меня отсюда – она оплатит и новые издержки. А вот о доме, в котором семья ЮнМи прожила столько лет, слышать было больно. Особенно, когда об этом рассказывала мама.
«Странно, что его до сих пор не снесли. Столько времени прошло» – гадаю я, поглядывая на мигающую, в секундном ритме, яркую точку на часах. – «И с регистрацией тоже, странно. Кто–то палки в колёса втыкает? Слишком мелко…»
Сомнения стали закрадываться, когда часы показали пять вечера.
«Ещё целый час впереди» – утешаю я себя. – «Задержалась где–нибудь, наверняка. У богатых дел невпроворот».
Когда, в палате выключают свет, я осознаю, что уже десять вечера. Отбой.
В среду, я смотрел только на дверь, строя всевозможные варианты того, почему девушка задерживается.
В этот день никто не приехал.
«В четверг меня выписали. Видимо, не положено мне долго больничную койку занимать, когда ждёт тюремная. Моя нездоровая худоба их не смутила. Откормят! Так мне, кстати, и сказали, когда доводили до сведения результаты врачебной «комиссии». Никаких, мол, больше голодовок. Иначе, мне непоздоровится. Что имели в виду – не уточнили. Но, уточнили, что возвращение в «родные пенаты» состоится в ближайший понедельник.
«Насильно кормить будут, что ли? Или, помереть дадут спокойно? Было бы неплохо» – равнодушно прокручиваю я варианты развития событий, в случае моей, повторной голодовки.