Дайте ребенку сказать, или Как услышать своих детей
Шрифт:
Как мы можем дать что-то, чего мы сами не получили и не чувствовали? Если в нашей эмоциональной памяти не отложилось то, что было нами прожито или прочувствовано, нам будет сложно дать это или найти в других. Если нас не уважали, не принимали наши интересы во внимание, (а ведь каждый ребенок справедливо нуждается в этом), как мы сможем сопереживать потребностям своего малыша, потом ребенка и потом подростка? Мы должны понять, как выстраивать отношения с детьми другим способом, без приказов, давления, обязательств, угроз, поощрений, наказаний, не навязывая свое мнение, а проявляя больше уважения, давая свободу, доверяя, – в гармонии, спокойствии и любви без каких-либо условий
На мой взгляд, большое препятствие на пути к этим изменениям – боязнь быть неверным маме или папе. Если мы делаем что-то по-другому, не так, как делали они, это как будто мы их не принимаем, не признаем, не одобряем. Мы можем прийти к тому, чтобы начать понимать, почему наши родители делали что-то именно так, как делали. Но это не значит, что мы должны делать это именно так же. У наших родителей была другая ситуация, они были в другой обстановке. Мы сами решаем для себя: готовы ли самостоятельно нести ответственность за свои поступки – и имеем право поступать по-другому. В свое время наши родители поступали оптимальным способом, каким могли на тот момент, хотя некоторые их действия могли заставить нас страдать. Давайте не будем забывать, что их детство было в руках наших бабушек и дедушек. Но то, что сейчас происходит с нашими детьми, – в наших руках, именно в этот момент. И наш следующий контакт с ними может стать более гармоничным и наполненным любовью, если мы захотим. Мы можем выбирать, что сделать со своими прошлыми переживаниями, со всеми теми словами, которые нам говорили наши родители и которые эхом откликаются в голове. На нас влияет не только то, что переживаем мы, но и то, что переживают наши братья и сестры, в то время как мы являемся свидетелями этого.
В моем онлайн-курсе «Лечим первоначальную рану» мы работаем с тем, что спрятано глубоко в нас, для того чтобы освободиться от наших детских травм и научиться давать то, чего не было у нас самих, стать теми мамами и папами, в которых нуждаются наши дети. Я выбираю нести ответственность за свои действия сегодня, здесь и сейчас. А вы?
Что мы можем сделать со всем этим автоматизмом, который выходит из нас и в котором мы не отдаем себе отчет?
Прежде всего, мы должны были бы спросить себя:
Что меня так злит?
Что подтолкнуло меня к тому, чтобы «взорваться», какова реальная причина этого?
В какие моменты я реагирую машинально?
Откуда и от кого я научилась этому?
Какие именно эмоции во мне пробуждаются?
Почему мне так страшно?
Когда мы злимся, часто то, что мы чувствуем, – это опыт, пережитый нами в детстве. Наше сердце активизируется в той степени, в какой мы воспринимаем происходящее, уровень кортизола и адреналина поднимается, лицо краснеет, зрачки сужаются, мы близки к тому, чтобы сказать и сделать что-то, что, я уверена, только ухудшит ситуацию.
Во взрослом очень просто разбередить детские раны. То, что мы не можем сказать, сделать или выразить, будучи детьми, мы делаем и говорим, уже став взрослыми. Печально то, что мы срываем наше отчаяние и злость на людях ошибочно, особенно на наших детях и избранниках. И так поколение за поколением. Взрослым срочно необходимо искоренять свои детские травмы.
Когда мы злимся, мы разъединяемся со своей сущностью, это то, что заставляет нас чувствовать себя плохо. Как звонок будильника, который нас предупреждает, что какая-то
Эмоциональные реакции, которые мы испытываем сегодня, всегда связаны с нашими прошлыми эмоциями и потребностями. Подавленные эмоции просто дремлют в нас до поры до времени. И когда мы злимся, то, что из нас выходит, – это раны ребенка, которого мы прячем внутри. В реальности мы не взрослые, которые спорят или ругаются, а маленькие мальчики и девочки. Другими словами, так наружу выходит наша неудовлетворенная потребность в одобрении, принятии, участии, любви. Когда мы кричим, критикуем, осуждаем, наказываем или ругаемся с нашими детьми или возлюбленными, в этом нет ни взрослого, ни ребенка, а есть только потревоженные детские раны.
Иногда нам очень сложно понять, что мы чувствуем на самом деле. Я помню один разговор, который у меня недавно состоялся с моей подругой. Она позвонила мне после ссоры со своей дочерью и сказала: «Испытываю чудовищное желание ударить ее». Я ей ответила, что это не чувство. Тогда через несколько секунд она сказала: «Я хочу кричать». «Это тоже не чувство, – снова ответила ей я. – Это эмоциональная реакция. Ты хочешь кричать и ударить ее, потому что она заставляет тебя что-то чувствовать, правда?» Она какое-то время помолчала и в конце заявила: «Я чувствую себя бессильной и разбитой».
Ее собственное бессилие и внутренний разлад заставили ее таким образом отнестись к своей дочери. Эти эмоции разъединили ее с дочкой. Поведение ребенка открыло в ней детские раны, прошлые и подавленные эмоции.
Единственный способ понять и начать уважать чувства наших детей – сначала принять и начать уважать свои собственные чувства. Когда мы не можем установить связь со своими собственными эмоциями и чувствами, мы не способны постигнуть эмоциональный мир наших детей. Мы злимся, потому что концентрируемся на наших мыслях, на основе которых выносим суждения о словах и действиях других людей. Это заставляет нас чувствовать разлад с самими собой и внутренний дискомфорт.
Неудовлетворенные потребности, которые чаще всего нас приводят к злости, – это неприятие, невозможность почувствовать себя любимыми, нужными, важными, наши неучтенные интересы, недостаточное количество времени, которое нам уделяли, неудовлетворенная потребность в мире и спокойствии, нехватка связи с нашими родителями, партнером, детьми. Когда наши потребности удовлетворены, наши чувства всегда будут радостны, а действия гармоничны.
В качестве примера могу привести следующую ситуацию. Представим семью: мама находится дома одна с детьми, и когда папа возвращается поздно ночью после работы, мама восклицает:
– Ты сидишь там целый день, ничего не делая, а я тут весь день без остановки занята домом и детьми…
Женщина злится, потому что ее муж ей не помогает, возможно, она думает: «Он ведет праздную жизнь, он эгоист, он совсем о нас не беспокоится, я для него не важна, он обо мне не заботится…»
Она не спросила сама себя ни о том, что чувствует, ни о том, какая потребность стоит за этими чувствами, и тем более ни о чем не попросила своего мужа. Вместо того чтобы набрасываться на него с обвинениями, она могла бы поговорить с ним от первого лица, от своего «я», сказав, например: