Даже если вам немного за тридцать
Шрифт:
Ее удивляла и возмущала раскрученная Россией тема притеснения русскоязычного населения. До того, как этот вопрос был поднят Путиным, лично она вообще не обращала внимания, на каком языке разговаривает. Лиза поймала себя на мысли, что говорит на языке собеседника: с ней по украински - и она по-украински, с ней по русски - и она по-русски, с ней на суржике -- и она...по-украински. Никто никогда ее не притеснял. От природы, обладая дерзким и провокационным характером, она даже во Львове всегда, специально, говорила только на чистейшем русском. И ничего. Жива, здорова и очень красива.
Во многих полтавских семьях, всерьез готовились к российской
В середине марта из Карпат вернулись молодожены. Отдых был так хорош, что они продлили путевку. Анну Григорьевну было не узнать, она помолодела лет на десять.
– Мамуля, я всем буду говорить, что ты -- моя старшая сестра, - пообещала ей Лиза.
– Это Карпатский воздух так действует или это личная заслуга дяди Володи?
Анна Григорьевна весело рассмеялась. Она давно так не смеялась.
Дашковы с Костей приехали к маме на квартиру, поговорить о поездке. Дашков привез букет цветов и флакон любимых духов Анны Григорьевны, "Жоли", поздравил с прошедшим женским праздником. Теща рассыпалась в благодарностях. Они, конечно же, вкусно поужинали, выпили домашнего закарпатского вина и поговорили о политике. Лизу уже серьезно начали напрягать вечные разговоры о ситуации в стране. А что поделаешь... "Если не будешь заниматься политикой -- то тогда она займется тобой" - всегда говаривал ее отец, Василий Андреевич.
В Карпатах было тревожно, люди самостоятельно объединялись в отряды самообороны и учились военному мастерству. Появились целые тренировочные лагеря. Впрочем, такие же отряды начали появляться и в Харькове, и в других городах страны. Народ Украины, от Востока до Запада, и от Севера до Юга, понял, наконец, что только сейчас начинается великая, решающая битва за Украину. Предыдущие, двадцать три года фальшивой независимости, никого не ввели в обман. Было совершенно понятно, что Россия никогда не захочет добровольно отказаться от такого лакомого кусочка. И для этого, она будет использовать все свои всегдашние, грязные методы. Как-то Дашков сказал Лизе: "У Путина -- Украина -- это прямо пунктик. Мне знающие люди говорили. Он скорее откажется от Курил, чем согласится отпустить Украину"
"Все только начинается, - думала Лиза, - А мы-то думали, что Майдан победил, и наконец-то все закончилось". Ей были смешны высказывания ее российских родственников и знакомых: "Вы продались Западу! В Европу захотели? Да кому вы там, на фиг, нужны?" "Вот, придурки, - весело думала Лиза, - Да на фиг нам Европа! Нам просто нужен был красивый повод свалить от вас, голубчики! Надоело вечно жить в Мордоре! Мир большой и удивительный! А Европа нам нужна...не больше, чем ваша Раша! Сами проживем! Мы -- и сами с усами!"
К концу марта, возле памятника Солдату-освободителю, вздумали собраться на свой, пророссийский митинг, полтавские сепаратисты. Услышав об этом, тысячные толпы полтавчан повалили к памятнику. Было холодно, снег шел вперемежку с дождем, но это никого не остановило. Лиза сразу поняла, что в ее Полтаве сепаратизм не пройдет никогда! Здесь было слишком украинское население, слишком не пролетарское, и очень патриотичное. Потомков крестьян не обдуришь! Они спинным мозгом чувствуют,
– Ну? Хто тут ще проти Украни? А-ну, выходи сюда! Мы щас всех научим Родину любить!
Но, ни одного представителя "оппозиции" с георгиевской ленточкой, демонстрантам так и не удалось отыскать. Столкновений не произошло.
Полтава, как и остальные города Украины, просто обезумела. Заборы, столбы, деревья, ларьки и скамейки приобрели сине-желтые цвета. Повсюду развевались сине-желтые стяги. Студенты Юридической Академии, еще во время Майдана вывесили из окон своих общежитий, сине-желтые флажки, да так их и оставили. Все школьники, и даже садиковские детки нацепили на рюкзачки сине-желтые ленточки. Молодые мамаши прикрепляли к коляскам сине-желтые флажки. Все машины ездили с такими флажками, даже грузовики. А многие автомобилисты даже перекрашивали в сине-желтые цвета часть автомобиля, крыло или зеркало. В большую моду вошли и рисунки в виде вышивки и рушника с орнаментами. Черный джип Дашкова тоже преобразился, на дверках и бампере расцвели яркими красками украинские узоры, как определила знающим глазом Лиза, еще времен Трипольской культуры. Украина и сама не знала, до чего же она успела за двадцать три года, идентифицировать себя из мутного, постсоветского пространства и вспомнить о величии стольного града Киева!
Когда на Востоке страны начались реальные противостояния, с жертвами, Лиза сказала Дашкову:
– Николя, мне кажется, все, что ты говоришь, сбывается. Ты не находишь, что для простого нефтяника, ты как-то чересчур информирован? Ты точно не шпион Путина?
– Лиза, даже не шути так со мной.
Лиза задумалась.
– Пожалуй, ты слишком изыскан и утончен, у тебя слишком хороший вкус, чтобы работать на х....ло, - Лиза назвала российского президента его самым популярным прозвищем среди украинцев.
– Малыш, не выражайся, в доме -- ребенок.
– Все-все, я молчу.
В Полтаву начали прибывать первые беженцы из Крыма и Донецка. Лизе позвонил один из ее бывших преподавателей и попросил содействия в одном деле. К нему приехал просить убежища один из профессоров Симферопольского государственного университета, крымский татарин, с женой и тремя детьми.
– Лизочка, ты же общаешься с половиной города. Может, кто-нибудь сдаст им квартиру, узнай, пожалуйста.
– Андрей Михайлович, Вы очень удачно позвонили. Повезло Вашему симферопольцу. Я, как раз, свою квартиру хочу сдать приличным людям. У меня трехкомнатная, в центре. Нет, пока они не обустроятся и не найдут работу, денег могут мне не платить. Да, хорошо, созвонимся.
Так, совершенно случайно, она нашла себе квартирантов. В квартире Лизы, вместе с семьей, поселился крымский беженец, профессор Симферопольского государственного университета, Юнос Худойкулович Ажбаев. Лиза поехала проверить квартиру перед заселением квартирантов, забрать все нужные для себя и Костика вещи, и зашла в гости к бабе Клаве.