Дебют в криминальных тонах

Нарватова Светлана

Аквилеро сел, уставился на нее, как на ненормальную, и спросил:

— Джетта, ты серьезно не знаешь или издеваешься?

— Я серьезно не знаю.

Он вздохнул.

— Когда-то давно в нашем мире не было Пресветлого, Двухцветного и Девы Ночи.

— А где они были?

— Интересный вопрос. Вот бы знать! — недовольно фыркнул Светлый, довольно точно копируя в последней фразе интонации Паладина. — Не перебивай. Так вот, в нашем мире правили Древние Боги. Они были жестокими и требовали кровавых жертв. И получали их.

Их слуги были столь же безжалостны. Это были ужасные существа, сейчас таких нет. Демоны, которые пили человеческие души; жрецы, питавшиеся кровью, черные маги…

— Темные, — непроизвольно поправила девушка.

— Черные, Джетта, черные. Управлявшие магией смерти и заставлявшие мертвецов следовать своей воле.

— Как можно заставить мертвецов что-то делать?! Они же мертвые. Мерт-вы-е! У них ручки-ножки, — Темная покрутила кистями рук, — не работают. Какие-то у тебя странные фантазии…

— О! Когда Черные маги «просили», работали еще как. И ручки, и ножки. Голова у них, правда, не работала, и души не было. Это были слепые орудия. И это не мои фантазии. И может даже, не фантазии вообще. И однажды в мир пришли Трое. Они победили Древних Богов и уничтожили их прислужников. Ну, а дальше ты знаешь.

Джетта кивнула.

— Какая-то неприглядная картинка вырисовывается, — с подозрением сказала она, поразмыслив, — то твои монахи умные, смелые, ловкие, умелые, то какие-то мертвецы безвольные.

— Девочка, слово «зомби» используется в переносном смысле, чтобы показать, что люди действуют бездушно, не по своей воле. Бандеровцы в абсолютном большинстве — фанатики и слепо повинуются указаниям Магистров. В этом их сила и их слабость.

— Страшные вещи ты рассказываешь…

— Страх — это хорошо, страх тонизирует. Паника — плохо.

Девушка рассмеялась:

— Вот совсем недавно вспоминала те же слова. Этому тебя тоже в монастыре научили?

— Этому меня жизнь научила.

— Серьезный у тебя был учитель, — похвалила Джетта. — Слушай, Дамиан, мне вот интересно, а какие методы бы применили монахи, чтобы очаровать меня настоящую?

Пусик улыбнулся.

И именно в этот момент их прервал незнакомый мужской голос:

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, но ваш рассказ произвел на меня впечатление. Я думал, никто из людей не помнит о Древних.

Джетта обернулась к говорившему. Им оказался высокий, неплохо сложенный блондин со светлыми глазами.

— А вы, простите, кто и как тут оказались? — с обманчивым спокойствием полюбопытствовал Пусик, но от взгляда Джетты не ускользнуло, что рука Светлого сместилась к ботинкам, где он держал пару метательных ножей. Темной случалось быть свидетельницей его тренировок.

— Вот всегда так. Сначала оседлают, а потом имя спрашивают. Как это для вас, людей, типично, — ухмыльнулся незнакомец, без разрешения присаживаясь к костру.

Больше всего Дамиана насторожило то, что он не услышал приближения

мужчины, который намекал, что является драконом. Чисто теоретически можно было предположить, что он увлекся разговором с Джеттой. Но на практике уши и язык у него были органами независимыми. Особенно уши, тем более в том, что касалось безопасности. Сейчас Аквилеро молчаливо излучал доброжелательность, исподволь оценивая возможности потенциального противника. Противник, в прошлом — ездовое животное, отвечал ему взаимностью. Романтика момента была прервана эпическим появлением Паладина, точнее его воплем: «Куда опять свалила эта тупая скотина?!» Дамиан на мгновение напрягся в ожидании реакции гостя, но ящер (если теперь его можно было так назвать) лишь понимающе улыбнулся.

Спустя пару минут Ансельмо достиг костра. Вернулся он не один, а в компании тушки кролика и двух каменных куропаток. Дамиан каждый раз, когда ему доводилось вкушать этих птиц, пытался понять, почему их так назвали: из-за мест обитания или всё же качества мяса?

— А это еще кто? — недовольно вопросил Паладин у Дамиана, глядя на блондина.

— Та самая «тупая скотина», — не без злорадства произнес Дамиан, хотя сам грешил тем же самым, — э-э-э… — он повернулся к дракону, поскольку имени-то дракона он так и не узнал.

— Гешшар, — блондин, совсем еще пацан на вид, лишь слегка кивнул головой. Теперь Дамиан напрягся в ожидании реакции со стороны дель Пьёро. Но тот, видимо, был настолько потрясен, что не заметил столь вопиющего нарушения этикета.

— А как же?.. — Паладин крутил рукой, мучительно подбирая слова.

— Как-то так, — хмыкнул Аквилеро. А что он еще мог сказать?

— А вы нас понимаете? — недоверчиво поинтересовался Сельмо у дракона.

— Смею надеяться. — Ящер даже не пытался скрыть, насколько его потешала ситуация.

— А почему раньше?.. — Да, сегодня Паладин красноречием не блистал.

— А зачем?

— Но вас же все считают ту… недалекими? — всё еще не понимал дель Пьёро.

Дракон пожал плечами:

— Кого волнует мнение людей? Любой дракон знает, что люди — похотливые животные с зачатками интеллекта и примитивной вторичной сигнальной системой.

Воистину, там, где нет равенства, каждый считает себя выше других, подумал Аквилеро.

— Чем? — переспросил Ансельмо.

На лице Гешшара мелькнуло выражение «Я же говорил!»

— А почему вы снизошли до общения с нами? — поинтересовался Дамиан.

— Мы, маги, вообще существа не брезгливые. Работа такая, — подмигнул блондин. Полюбовавшись эффектом, он продолжил более серьезно: — На самом деле, мне нужна ваша помощь. Как у вас принято говорить, предлагаю «баш на баш»: я помогаю вам, а вы — мне.

— А в чем вам нужна помощь? — подала голос Джетта.

Лицо блондина помрачнело, и сразу стало заметно, что он значительно старше того возраста, на который выглядит.