Дедские игры в двух измерениях
Шрифт:
Покружив по каким-то дворам, высадил около новенького дома. Машина остановилась.
– Выходим.
Дом, похоже еще даже и не сдали. Вокруг громоздились горы земли и строительного мусора. Рядом с домом стоял еще с десяток точно таких же – к сдаче планировали целый микрорайон. Друзья посмотрели на меня. Я пожал плечами и спросил у Шуры.
– Ты нас, что запутать хочешь? Чтоб потом не нашли, где в гостях были?
Он не ответил.
– Глупо это,- заметил я.
– Если мы вас заинтересуем, так придется нас к себе
Сергей положил мне руку на плечо останавливая раздражение. Другой рукой протянул Шуре сигареты.
– Покурим?
Тот покачал головой, но Сергей сам достал сигарету и спичечный коробок. Прикурил и бросил пустой коробок в урну.
– Культура! Людей вокруг нет, а урна- есть.
– Ребята... Скажите честно... Вы не врёте? – неожиданно спросил Никулин. Прозвучало это как-то по-детски, но очень искренно. Щурясь от попавшего в глаз дыма Сергей ответил:
– Делать нам больше нечего... Сам подумай. Зачем нам это?
Наш водитель промолчал. Только бровями шевельнул. Помолчав, он уже иным тоном спросил:
– А скажите тогда, какой у вас там самый большой соблазн был?
Мы переглянулись.
– Самый большой? – протянул Никита не торопясь с ответом.
По лицам товарищей я увидел, как каждый из них подумал о своём. Первым решился открыть душу наш поэт. Никита как-то солидно прокашлялся...
– Ну... Самый большой- стать первыми во всем... Все хорошее, что произошло тут после 1972, взять и закрепить за собой.
– Да,- согласился я, с улыбкой вспоминая наши споры о том, что можно присвоить, а что – нет и как это все называть- кража или как-то иначе. – Представляешь? Практически весь Маккартни, весь Макаревич...
Я взмахнул рукой отметая уже пережитые соблазны. В этот момент диктор что-то неразборчиво пробубнил и из динамиков полилась всем знакомая песня. «На трибунах становится тише...»
– Вот! Сколько лет прошло, а песня жива...
Шура все-таки улыбнулся.
– Присвоили?
– Какое же без такой песни закрытие Олимпиады? – ответил я вопросом на вопрос. – Нет. Удержались. Хотя и с трудом. Оставили в неприкосновенности для настоящих авторов.
– И еще соблазн был личные счеты сводить, - добавил Сергей.
– Ведь с наших слов легко можно было во Враги Народа кого угодно записать. Со всеми вытекающими их этого последствиями.
Он свойски ткнул Шуру локтем в бок.
– У тебя там враги есть? Можем поспособствовать...
Повисла неловкая пауза. Сергей бросил окурок в урну.
– Ладно. Кончаем треп. Если хочешь, можем потом обсудить все, что будет интересным. Кто там нас сегодня ждет? – поинтересовался я.- Серьезный человек?
– Серьезный.
– Коллега?
– Коллега.
– А звание?
– Без звания. Просто собеседник.
– Человек в штатском,- пробормотал я.
Шура услышал и подтвердил,
– Именно.
Лифт работал, но Шура повел нас по лестнице.
– Тут не высоко. Третий этаж.
– «Невысоко» - проворчал Никита хрипло. – А у меня одышка...
Но тут же встрепенулся и совершенно нормальным голосом сказал:
– Кстати. Начнут чем-нибудь угощать - отказываемся! Мало ли что?
– Верное замечание,- одобрил я Никитину предусмотрительность и покосился на Шуру: как он прореагирует? Но тот только головой покачал.
– «От подарков их сурово отвернись
Мол, у нас добра того навались...» - пропел Сергей Высоцкого.
– Хрен их знает, чего они там в свои печенюшки намешали? Сунули случайно какой-нибудь конопли или ЛСД...
– Тогда и своего ни капли не нальем... – продолжил правильную мысль я и тоже спел: – «Чужой земли мы ни хотим ни пяди, но своей вершка не отдадим...»
– Музыканты... – с каким-то непонятным сожалением сказал Шура. – Мы на вершки и не претендуем.
Он ухмыльнулся.
– Только на корешки. Да и тех, честно говоря, без вас хватает...
Глава 16
34.
Мы поднялись на третий этаж. Шура позвонил и вошел в незапертую дверь.
Прихожая. Впереди большая комната, правее – кухня в которой, судя по шуму, закипает электрический чайник.
Одного взгляда хватило, чтоб понять, что квартира была явно нежилой. Точнее смотрелась она как декорация. Вроде бы все необходимые элементы тут были, но на жилую квартиру она была похоже не больше, чем искусственные цветы на обычные. По фотографии спутать можно, а вот живой глаз сразу увидит различие.
О том, что в этих стенах иногда случались живые люди говорило зеркало в прихожей, в котором отражалось часть комнаты и чьи-то ноги и небольшой сервант. За прозрачными стеклами блестели какие-то блюдца - рюмки. Это кстати... Не придется пить из горлышка.
Нежилая? Значит, не в гости пригласили и я, демонстративно не снимая ботинок, пошел вперед. Ребята следом и только Никита чуть задержался, пристраивая куда-то на вешалку пакет, что мы привезли с собой.
В залитой солнцем комнате нас ждал солидный пожилой человек, примерно наших лет. Вошедший первым Шура повернулся к нам.
– Вот мои друзья. Те самые, что рассылают письма.
Хозяин улыбнулся, поднялся на встречу.
– Иван Иванович,- представил он, пожав руку.
Сергей у меня за спиной фыркнул. Улыбнулся и я. Все мы подумали об одном. Про нашего личного майора КГБ.
– А фамилия, часом не Иванов? В 74-м в майорах не ходили?
– Нет, - серьезно отозвался хозяин.
– Фамилия другая.
Он жестом предложил нам усесться на диване. Сам сел в кресло. Видимо в крови уже была привычка смотреть на собеседника не сбоку, а прямо в глаза.