Деградация
Шрифт:
– Не переживай. Я устроена точно так же, как и девушки других профессий, – она расстегнула блузку, сняла, аккуратно ее сложила и положила на стул, оставшись в чулках, трусиках и бюстгальтере, затем повернулась к Ивану, демонстрируя свой третий размер. – Ну как, сомнения уходят?
Иван смотрел на девушку, о существовании которой еще десять минут назад и не подозревал. Затем, немного неожиданно даже для себя, спросил:
– Зачем ты этим занимаешься? Молодая, красивая. Могла бы себе спонсора найти, если уж совсем туго. Тоже мне, приехала и не поступила…
–
– Тогда можешь одеваться. Мне от такой работы ни тепло, ни холодно. Я тебя ни к чему принуждать не собираюсь. И претензий не имею.
Улыбка снова сошла с ее лица, срывающимся голосом, она спросила:
– Зачем ты это делаешь? Я же тоже человек. Не надо лезть ко мне в душу.
– Так я тоже не железный. Это ему, – Иван указал на стену, из–за которой уже доносились стоны, – все равно. Трахнул девку, забыл о ее существовании. Следующая. Он такой, это его право, я его не осуждаю. Он тебя позвал для меня из лучших побуждений. Только мне не плевать. Я как раз во всех в первую очередь людей и вижу. И ты, хоть конечно и очень сексуальная, вот только я козлом себя не считаю, что бы бездумно исполнять животные инстинкты, и не думать ни о чем. – Иван посмотрел на девушку. – Извини, но мне это противно. Мне жаль, что ты встречаешь только козлов.
Та посмотрела на него, и прошептала:
– Если ты откажешься, я останусь без денег. Так сказал твой друг.
– Не волнуйся, я скажу, что все было как надо. Повторяю, претензий не будет.
Девушка поджала губки, ее глаза налились слезами, но она пыталась изо всех сил обойтись без слез. Она взяла свою сумочку в руки, подошла к Ивану и села на разложенный диван, достала зеркальце, посмотрела на себя, шмыгнула носом.
– Прости. Ну вот, еще чуть–чуть, и тушь потечет…
Иван подошел к ней и сел рядом, затем, уже мягче, сказал:
– Правда, оденься. Прохладно все же. Простынешь.
Девушка посмотрела на Ивана. Затем отложила зеркало, протянула ладонь к его щеке, осторожно прикоснулась, аккуратно повернула его голову к себе:
– Мне жаль, что ты меня узнал только как проститутку. Если финансовый вопрос мы уже уладили, и не имеем друг к другу никаких претензий, тогда я займусь с тобой любовью бесплатно. – Кристина пересела на колени Ивану. – Пожалуйста, не отвергай меня. Я буду с тобой не ради денег.
Иван смотрел на нее, в одном лишь нижнем белье, сидящую у него на коленях, и уже трясущуюся от холода, а может это была нервная дрожь. Пожалуй, порыв вполне искренен. Или она профессионал до мозга и костей. Кристина же смотрела на него влажными глазами, ее зрачки бегали, она изучала его лицо, затем обняла, поцеловала в щеку, и прошептала на ухо:
– Не стесняйся. Расстегни мне лифчик. Доставь девушке удовольствие. Я в жизни еще
– Если девушка просит… – Прошептал он ей в ответ, обнял ее и стал на ощупь пальцами искать застежку на спине.
Через два часа Блинов снова разливал водку по рюмкам у себя на кухне.
– По последней, – сказал Иван.
– По крайней, – поправил Блинов.
– Петь, не делай так больше никогда.
– Как, Вань?
– Не надо проституток приглашать. Для меня. Это тяжело. Кстати, сколько я тебе должен?
– Девки за мой счет, это подарок. Чего, не понравилась? Черт, зря ей премиальные выдал…
– Наоборот, очень понравилась, это–то и страшно, – мрачно сказал Иван.
– Ну и она о тебе аж с придыханием говорила, пока я их в лифт сажал. Вань, относись к этому проще. Ты покупаешь услугу, они ее оказывают. Как я понял, тебе оказали хорошую услугу.
– Петь, да не могу я так, это цинично…
– Вон оно что. Тебе дать ее координаты? Предложишь ей руку и сердце. Совет да любовь! – Петр перекрестил Ивана. – А чего, салатику пожрем!
– Не издевайся. И не богохульствуй. Мне не следует с ней встречаться снова, это понятно. Вообще. Она проститутка.
– Вот и молодец, не окончательно безнадежен. Ты прав. Это диагноз на всю жизнь. Я вот их по выражению лица и взгляду без проблем отличаю.
Ничего особенного во взгляде Кристины Иван не заметил, поэтому решил не уточнять этот вопрос, а просто продолжил мысль:
– Просто я вот думаю. Повстречай я ее, допустим, случайно на улице. Познакомился. То, се, конфеты–букеты, потом и свадьба. А она бы так никогда и не призналась в своем прошлом. Так бы ведь и прожили–то жизнь…
– Ага, пока в один прекрасный день, какой–нибудь мужик не обратился бы к ней, мол а не ты ли та шалава, которую я снял лет десять назад? Мне понравилось, может, повторим? Муж ведь не против?
– Ну тебя…
– Слушай Ваня, ладно Кукушкин, но ты–то не будь романтиком–идеалистом, хорошо? Посмотри вокруг. Этот мир совсем не для таких. А то такой лошадке–то на шею садятся и едут, пока она не издохнет. А пока лошадка подыхает, ей уже другую присматривают. И я сейчас не только о бабах. Вся наша жизнь такая. – Блинов поднял рюмку. – Давай выпьем за тебя.
Они выпили по рюмке, Иван засобирался домой. Блинов взял телефон, достал откуда–то карманный календарь с изображенным черным «Мерседесом» и подписью «Такси «Авторитет» с номером телефона. Заметив это, Иван запротестовал, но его сослуживец уже оформлял заказ, а когда положил трубку телефона, успокоил:
– Да не обращай внимания, понтуются ребята. Это самое обычное московское такси. У них генеральный из наших, мент в прошлом, знакомый мой. В один прекрасный момент его то ли резко осенило, то ли все в милиции задолбало, в общем, он повесил погоны на гвоздь и организовал эту контору. Дарю, – он передал Ивану календарь, – кстати, при предъявлении водителю ксивы – скидка пять процентов.