Дела и случаи нестарой школьной девы
Шрифт:
Ирина заворожено смотрела на них и всхлипывала: нет, никогда, никогда не будет Андрей Симонов её вот так любить! Он вообще на неё не обращает внимания. Она горько вздохнула, взяла своё пальто и собралась одеваться. Галантный Павел отвлёкся от уже одетой жены и помог её подруге. Ирина благодарно улыбнулась. Он с тревогой посмотрел на неё, но ни о чём спрашивать не стал. Вместо этого вытащил из кармана куртки большую шоколадку и протянул:
— Ириш, держи. Если очень надо, то даже в пост можно. Отец Пётр так говорит. А у меня как раз завалялась. Так что ешь давай. И поехали, мы тебя домой отвезём.
Тронутая до нельзя Ирина зашуршала обёрткой и, отломив значительный
— Ребят, вы настоящие друзья. Спасибо вам! Мне уже легче.
Настоящие друзья подхватили её под руки и выволокли из кабинета:
— Всё, по домам!
Злата по пути вниз исхитрилась и шепнула подруге:
— Я обязательно буду думать о нашем деле, попробую просчитать, кому ты так досадила. И ты покумекай.
— Даже не моги! — погрозила пальчиком повеселевшая Ирина, в одиночку доедающая плитку шоколада — Рябинины дружно отказались Погрозила и грозно нахмурилась:
— Ты не только учительница и подруга, но ещё и жена. Так что в выходные подумай хоть немного о муже. Он у тебя самый лучший. А я обещаю к понедельнику тебе по пунктам расписать, кого и чем я обидела.
Все выходные Ирина просидела над листками бумаги, в которые методично вносила обиды, реальные и надуманные, что причинила или могла кому-нибудь причинить.
В воскресенье вечером она отложила листки в сторону и горестно вздохнула — никогда ещё она не думала о себе так плохо. Оказалось, что все или почти все коллеги могли на неё за что-нибудь обижаться. Правда, грехи её были мелкими, незначительными. Не грехами даже, а грешками, грешочками, грешулечками. Но ведь такими они представлялись ей, обидевшей, так сказать, стороне. А вот что там видели обиженные — Бог весть. И ужаснувшаяся своей скверности Ирина решила не искать злоумышленника, а поехать в следующие выходные в Никольское к отцу Петру, с которым её познакомили Рябинины, и исповедоваться.
На работу она вышла с осознанием того, что её коллеги — милейшие и терпеливейшие люди, которые на удивление снисходительно относятся к её многочисленным недостаткам. Поэтому планы выведения неприятеля на чистую воду Ирина предпочла забыть, а начать исправлять ситуацию решила с себя.
Озадаченные коллеги с удивлением наблюдали за тем, как и без того добрая, неконфликтная и деликатная Ирина Сергеевна стала просто-таки живым воплощением христианского долготерпения, всепрощения и прочих добродетелей. Посовещавшись, учителя решили, что не иначе, как влюбилась их Ирина Сергеевна, что было встречено с большим энтузиазмом, поскольку в последний раз в школе свадьбу играли больше года назад, когда выдавали замуж Злату. А праздники в дружном коллективе любили.
Злата с пониманием приняла решение подруги, но про себя, посовещавшись с самой собой, постановила за Ириной и коллегами приглядывать. Разубеждать в причинах изменений, произошедших с подругой, она никого не стала. Тем более что Ирина и вправду была очень влюблена. В непробиваемого, но во всех отношениях достойного доктора Андрея Симонова. И Злата подругу понимала, потому что, на её сторонний взгляд, подходили Андрей с Ириной друг другу чрезвычайно.
Ключ от 408 кабинета нашёлся через пару дней. Его приволок Коля Толюшкин. Вся школа знала, что длинная извивающаяся змейка, к которой прикреплено кольцо с тремя ключами — Иринина. Поэтому случайно обнаружив связку с пресмыкающимся в раздевалке спортивного зала, Коля сразу же принёс их хозяйке. А та буквально через пять минут примчалась к подруге, потрясая
Злата мрачно выслушала рассказ удивлённой до нельзя Ирины и жёстко оценила:
— Нам очень повезло, что ключи нашёл Коля. Он человек такой невероятной чистоты и так тебя любит, что ничего плохого не подумает. А будь на его месте кто-нибудь другой из старшеклассников, вся школа бы уже обсуждала роман химички с кем-нибудь из физруков.
Ирина слушала с ужасом и тоскливо смотрела в окно:
— А может, это кто-то из физруков меня и запер?
— Не может. Максим Иванович наш весь в любви. Они с Леночкой Мокроусовой из началки начали встречаться. И дело медленно, но неуклонно движется к свадьбе.
— Да?! А я и не знала.
— Представь себе! А Милош вообще самый миролюбивый человек на свете. Ты же знаешь.
Ирина кивнула. Серб Милош Милетич, приехавший в Москву учиться и работавший у них в школе учителем физкультуры, действительно был человеком невероятной, всеобъемлющей доброты и умопомрачительного терпения. Коллеги его не просто любили — обожали. И он отвечал им полной взаимностью.
— Так что сама видишь — физруки отпадают. Ключ туда явно подкинули. И вполне может быть, что и с целью скомпрометировать тебя… Ты всё так же не намерена искать виновника?
— Угу.
— Угу, угу, — проворчала Злата и погладила подругу по плечу, — добрая ты у меня. Как Милош.
Ирина рассмеялась, а Злата лишь покачала головой. Ей было ох как неспокойно.
И снова всё пошло по накатанной. Работа, работа, работа… А в промежутках дом. И только.
Несколько раз Ирине звонил Андрей Симонов, справлялся о самочувствии, она радостно рапортовала, что всё прекрасно. Он рассеянно бормотал «ага, ну хорошо, хорошо, слава Богу» и сразу же прощался. Ирина моментально скучнела, начинала хандрить и страдать от неразделённой любви. Опытная замужняя дама Злата, выступавшая в роли наперсницы, тоже не могла ничего понять и тосковала вместе с подружкой, выслушивая её долгие монологи, в которых рефреном звучало «никто меня не любит», «никому я не нужна» и «правильно мне говорила мама, что учителя либо выходят замуж ещё в институте, либо уже навсегда остаются в старых девах».
Окончательно потеряла оптимистичный взгляд на жизнь, причислила себя к разряду старых дев и погрузилась в натуральный душный сплин Ирина после родительского собрания, пришедшегося на конец апреля. Потому что вместо долгожданного Андрея представлять семью Симоновых пришла красивая молодая ещё женщина с коротеньким стильным ежиком каштановых с лёгкой сединой волос на голове. Оба сына были очень похожи на мать, только выше. Алёша на голову, Андрей на полторы. Ирина всё собрание не могла отвести от Анны Олеговны глаз. Красавица! Со вкусом одета, ухожена, несмотря на следы болезни. Лицо породистое и очень доброе и интеллигентное. И смеётся совсем как Андрей, то есть, конечно, Андрей, как она. И, глядя на мать братьев Симоновых, Ирина украдкой вздыхала. Ах, как жаль, что Андрей не пришёл на собрание вместе с ней…
Май 2000 года. Москва
После собрания опять пошли косяком неприятности. Сначала стряслась беда, которая регулярно снится почти всем учителям. У Ирины была целая теория, посвящённая профессиональным учительским ночным кошмарам. Проведя импровизированный опрос коллег, она умудрилась классифицировать страшные сны учителей. По результатам её исследования, первое и второе места среди кошмаров делили довольно предсказуемые, но от этого не менее страшные для работников школ происшествия.