Дела и случаи нестарой школьной девы
Шрифт:
Именно поэтому с дерева она собиралась слезать в обнимку с самодельным оружием. Но не успела. Буквально через несколько минут после того, как Павел выпрыгнул из окна второго этажа, и Ирина неосмотрительно решила, что всё страшное уже позади, вдруг раздался шум нескольких моторов, улицу осветили фары и к дому подкатили две иномарки. Из первой выскочил парень в чёрном, которого Ирина уже видела. Водитель второй быстро вылез на улицу и распахнул заднюю дверцу. Дозорная похолодела. Было очень похоже на то, что в «гнездо тренингистов» неожиданно явился их самый главный.
Ирина повесила лук себе на шею, обеими трясущимися руками вцепилась в ствол и в ужасе замерла. Что делать, она ровным
Главный враг, которого парень в чёрном и второй водитель совместными усилиями не без труда извлекли из машины, не спеша прохаживался вокруг, разминая руки и ноги. Одет он был в светлые брюки и белую рубашку, поэтому даже в сгущающейся темноте виден был прекрасно. Ирина в отчаянье следила за его не слишком уверенными движениями и чуть не плакала, жалобно ругаясь последними словами:
— Принесла нелёгкая этого гада. У, напился. Чуть не падает, мерзавец. И всё равно припёрся. Что ему тут потребовалось? Ночью-то?
А во дворе, в самом тёмном его углу, застигнутые врасплох борцы за справедливость и против обмана, мошенничества, наркотиков, педофилии и прочих гадостей переправили через забор на улицу Злату. Всё вышло довольно ловко. Она очутилась на воле под сенью невысокой, но отрадно пышной и сногсшибательно благоухающей сирени, огляделась и, никем не замеченная, почти по-пластунски отползла к соседнему дому и замерла за кучей наваленного сухостоя.
Напуганная до полусмерти внезапным крушением их планов, Ирина благополучного избавления подруги из своего укрытия не увидела и в ужасе продолжала вглядываться в темноту. Неожиданно вражеский мордоворот Геннадий метнулся вправо и попытался схватить кого-то. Это Павел, преодолевая преграду, не смог спуститься так же удачно и незаметно, как его жена. Ирина прильнула к биноклю, слыша и чувствуя только, как бухает в ушах сердце и противно дрожат руки.
Павел ловко двинул Геннадию в челюсть, тот покачнулся, и это дало возможность Андрею, взлетевшему уже на кирпичный забор, сильно смахивающий на крепостную стену, сбросить соратнику сумку с вещами пленников и попытаться спрыгнуть самому. Но тут с боевым кличем «Я вас, гады!» бросился на помощь своему водитель второй машины. На спину ему с высоты слетел Ясень.
Замерев и позабыв дышать, Ирина увидела, как распахнулись дверцы автомобиля сектантской шишки и в завязавшуюся драку вступили ещё трое. Пятеро против троих! Злату и себя Ирина в расчёт не брала. Вспомнив наказ Андрея, она, боясь отвести взгляд от происходящего на улице, вслепую принялась искать телефон, чтобы позвонить в милицию, и всё никак не могла найти.
В это время отчаянно сопротивлявшегося Павла повалили на землю и принялись бить ногами. Андрей с Ясенем кинулись на помощь. Но нападавших было больше и двое из них ловко орудовали резиновыми дубинками. Буквально через несколько минут всё было закончено. Самые лучшие парни на свете лежали на траве лицами вниз.
Пьяненький сектантский начальник, возжелавший поучаствовать в заварушке, шатаясь подошёл к пленённым и попытался поставить ногу в светлом длинноносом ботинке на голову Андрею. Этого Ирина выдержать уже не смогла. Не помня себя от ужаса, она заметалась на своей ветке, схватила лук, совершенно не отдавая себе отчёта в своих действиях, на ощупь рванула лучшую стрелу с настоящим пером, прицелилась и выстрелила.
Эффект превзошёл все её ожидания. Просвистев в воздухе, стрела нашла свою цель и довольно глубоко вошла в ту же часть тела, что избрал для своей мести разгневанный гусак в Иринином счастливом детстве. А эта довольно упитанная часть тела принадлежала никому
Ирина громко ахнула и неловко соскочила с ветки, собираясь бежать на помощь друзьям. В этот же момент из-за сваленного в кучу сушняка, дико сверкая глазами, вылетела, словно фурия, Злата, вооружённая толстенной дубиной. Увидев эту картину, потрясённая до глубины души скоростью, яркостью и оригинальностью разворачивающихся событий Ирина почему-то вспомнила «дубину народной войны», о которой писал граф Толстой в «Войне и мире» и даже приостановилась на мгновенье, но тут же побежала дальше, рассекая воздух луком, готовая сражаться до конца.
Через мгновенье она присоединилась к Злате, которая, зажмурившись от страха и отчаянья, размахивала корявой палкой на манер косцов. Эх, «раззудись, плечо, размахнись, рука!» Никого завалить они, конечно, так и не сумели, но зато и сунуться к ним противники побоялись. Да ещё и внимание их Ирина со Златой на какое-то время отвлекли на себя, дав возможность Павлу, Ясеню и Андрею уложить одного нападавшего за другим.
Всё закончилось очень быстро. Временно деморализованные враги были связаны подручными средствами и верёвками, имевшимися в машине Павла, и заботливо уложены во дворе, а их проливший кровь руководитель осмотрен доктором Симоновым и аккуратно складирован на крылечке, где ему и остановили кровь, обработали рану и заклеили её пластырем, тоже имевшимся в чемоданчике Андрея. Мертвецки пьяный Главный за это время так и не очнулся, но его состояние тревоги у Симонова не вызвало:
— К утру проспится, — махнул он рукой и добавил:
— На свежем-то воздухе.
Пока Андрей оказывал раненому первую помощь, остальные укомплектовали побеждённых кляпами и перенесли вещи в машины. И через десять минут благополучно, хотя и не без труда, одержавший победу летучий отряд народных мстителей, забрав с собой всё своё (включая извлечённую судьбоносную стрелу) с хохотом и гиканьем — и то, и другое производили шёпотом — погрузился в спрятанные в переулке машины и рванул прочь, подальше от вражеского «гнезда».
Уже дома у Рябининых, когда эйфория и радость победы немного поутихли, а возбуждённые до нельзя дети были накормлены и уложены спать, стали подсчитывать урон. В плюсе были невредимая, только порядком испуганная женская часть отряда и найденные дети в количестве трёх штук. В минусе — основательно избитая мужская часть отряда.
— М-да… — доктор Симонов, оказавший первую помощь всем, включая самого себя, задумчиво обозрел валяющихся на диванах и креслах совершенно обессиленных соратников и с интересом заглянул в старинное зеркало. — Хороши! Как я на работу-то завтра пойду? То есть, уже сегодня… От меня же пациенты шарахаться станут. А, впрочем, я сейчас не один, позвоню с утра, отпрошусь, коллеги против не будут. А вы как, Паш, Серёг?