Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Екатерина так плохо себя чувствовала, что ей пришлось ненадолго прилечь перед встречей с Елизаветой. Когда она наконец появилась в холле, Елизавета ждала ее, расхаживая взад-вперед в сильном смятении. Увидев Екатерину, она подбежала к ней:
— Матушка, простите меня, мне так жаль!
— А как же иначе! Вы вели себя недостойно, особенно после всех тех благодеяний, который я вам оказала. И я не в силах поверить… Как вы могли забыться настолько, чтобы не помнить, кто вы? Неужели вы не понимаете, что ваше поведение могут расценить как измену? Вам это должно быть известно лучше всех.
— Нет! — взвыла Елизавета. — Нет, это был всего лишь поцелуй.
—
— Прошу, не отсылайте меня прочь, — взмолилась Елизавета.
— Я должна сделать это для вашего же блага. Здесь среди слуг уже могли пойти разговоры, это беспокоит меня. Мы не можем рисковать. Вы отправитесь к сэру Энтони и леди Денни в Чешант, если они согласятся, причиной будет объявлено ваше желание остаться ближе к Лондону и ко двору, вместо того чтобы ехать в Садели.
— Нет, пожалуйста, — застонала Елизавета; по щекам ее струились слезы.
— Мне очень жаль, но так будет лучше, — заявила Екатерина. На самом деле она не могла дождаться, когда Елизавета уедет. Глядя на нее, такую юную, живую и стройную, Екатерина трудно было удержаться от сравнения ее с собой — беременной, стареющей, неуклюжей и измученной тревогами. — Идите и прикажите своим девушкам собирать вещи. Пусть грум заберет из этой кучи то, что нужно. — Она указала на багаж, который был подготовлен для отправки в Садели.
В тот вечер, когда они сидели за ужином, пытаясь вести беседу и что-нибудь есть, прибыл гонец из Чешанта. Сэр Энтони и леди Денни будут рады принять леди Елизавету завтра утром.
Услышав это, Елизавета бросилась в слезы и выбежала из комнаты. Екатерина и миссис Эшли провели с ней уйму времени — успокаивали и помогали подготовиться к отъезду. В конце концов Екатерина так устала, что ей пришлось лечь в постель. Елизавету, которая была слишком юна и поступила глупо, она жалела, но в то же время с нетерпением ждала ее отъезда.
На следующее утро Елизавета пришла завтракать с красными глазами и говорила совсем мало. Потом, обнимая Екатерину на крыльце, снова заплакала.
— Мне очень грустно уезжать от вас, — всхлипнув, проговорила она.
— Вам понравится в Чешанте, — живо отозвалась Екатерина. — Не нужно слез. Хватит.
— Если появятся какие-нибудь сплетни обо мне, вы меня предупредите, правда? — попросила Елизавета, утирая глаза.
— Конечно, — заверила ее Екатерина, — но я не думаю, что это случится, я уладила дело без огласки. — Она шагнула назад и окинула взглядом свою падчерицу. — Господь наделил вас многими способностями. Развивайте их неустанно, так как я уверена, величие предначертано вам Небом.
Екатерина смотрела, как носилки, увозившие Елизавету и миссис Эшли, исчезли за гейтхаусом. Следом за ними верхом ехал Том; он был готов проводить их до самого Чешанта. Вернувшись в дом, Екатерина ощутила печаль и облегчение. Ей удалось избежать скандала и сохранить дружеские отношения с Елизаветой. Теперь осталось только привести в порядок свой брак.
1548 год
На следующий день они отправились в Садели. С ними
Свиту Екатерины возглавляли сэр Роберт Тирвитт, ревизор ее двора, и его жена, добрая приятельница Екатерины. С ней также ехали многочисленные дамы и джентльмены, отряд йоменов стражи, мастер Ковердейл, недавно назначенный новым подателем милостыни при королеве, священник доктор Паркхёрст и врач доктор Хюйке.
Пока они продвигались на запад, останавливаясь ночевать на постоялых дворах и в домах знати, на сердце Екатерины лежала такая же тяжесть, какую она носила в утробе. Екатерина тревожилась; ей очень хотелось относиться к Тому как прежде, но никак не удавалось. Он был исключительно нежен и внимателен, однако ей это не доставляло удовольствия. У нее перед глазами все время стояла одна и та же картина, как Том целует Елизавету в саду, которую сменяла другая — Елизавета говорит ей, что Том больше всего хотел жениться на ней. Екатерина всегда знала, что он амбициозен. Но она носила его ребенка; конечно, он сейчас не бросит ее. Она тревожится напрасно. Может быть, все наладится с появлением малыша. Екатерина горячо молилась об этом.
От вида Садели у нее перехватило дыхание. Он был прекрасен, как замок из волшебной сказки, приютившийся посреди роскошного парка и окруженный садами. Замок был выстроен из золотистого камня, обычного для этой местности, а новые главные покои не уступали роскошью королевским. Том не пожалел средств на то, чтобы они подходили его королеве. Он с улыбкой наблюдал, как Екатерина вошла в них, восторженно глядя на огромные окна с резными карнизами и роскошную мебель, потом пошел следом за ней вверх по лестнице в приемный зал высотой в два этажа, с окнами, выходившими в сад. Из зала дверь вела в личные покои и часовню. Том был как пес, ищущий одобрения хозяйки; он явно надеялся, что этот прекрасный дом, созданный им для нее, снова сделает ее счастливой и они смогут воссоединиться.
Покинув замок, они пошли по крытой галерее, которая вела к двери сбоку от изящной часовни. Когда Екатерина вступила в прохладный, благоуханный сумрак, то оказалась в маленькой молельне, откуда сквозь узкое оконце был виден алтарь.
— Это для ваших уединенных молитв, — произнес у нее за спиной Том.
— Вы позаботились обо всем, — сказала она.
Том пожал ее руку, потом отпустил, а Екатерина неуклюже опустилась на колени и склонила голову в молитве, благодаря Господа за их благополучное прибытие в замок и моля Его помочь ей найти путь к мужу.
Позже в тот же день они сидели в саду с Анной и Мэри, пили сладкий напиток и смотрели, как леди Джейн с распущенными рыжими волосами собирает цветы. Какая мирная картина. Может быть, Господь привел ее сюда для исцеления душевных ран. Екатерина взглянула на Тома и улыбнулась ему.
Они не провели в Садели и недели, когда пришло письмо от Елизаветы, в котором она сожалела том, что ей пришлось покинуть дом Екатерины, и признавала, каким добрым другом была ей ее дорогая матушка. Она подписалась: «Вашего высочества покорная дочь». Для Тома тоже было письмо, которое он показал Екатерине, и она не усмотрела в нем ничего предосудительного. Елизавета ясно давала понять, что не может предложить ему ничего иного, кроме дружбы.