Делай, что должно. Легенды не умирают
Шрифт:
— Эфар не оставит своих детей, — подтвердил нехо. — Ты будешь учиться, это так. Но вопрос в другом. Готов ли ты принять такую ответственность?
Яр прислушался к себе, к памяти и силе, в которой смешалось прошлое с его легендарными героями, настоящее, с героями пока еще безвестными, и неопределенное будущее, которое ему предстояло выбрать прямо сейчас. Поднял голову и обвел взглядом все лица, что видел.
— Я — Хранитель.
Это и был ответ. И во встречных взглядах читалось теплое одобрение.
Ответ не изменился
Мотор роллера мурлыкал в такт дыханию Кречета, не мешая размышлять. Уткнувшись лбом ему в плечо, Яр думал о том, что осталось позади: о замке анн-Теалья, в котором он не раз бывал, и один, и вместе с Ниилиль, вычищавшей застоявшуюся воду. О Кэлхо, которая обняла напоследок, суровая и гордая, но — он знал это — в глубине души таящая любовь и беспокойство.
Он знал, что обязательно вернется: этой осенью у них свадьба. Вспомнил, как горели уши, да и все лицо, когда вместе со сватами — Кречетом и Амарисом — явился в ата-ана Аимэль к родителям Кэлхо. Эти два раздолбая, что старший, что младший, тако-о-ое про него спели, что, будь огненным — полыхнул бы и угольками рассыпался. Но как-то сумел удержаться, не уронить чести рода. И Кэлхо смеялась взахлеб, звонко, до слез. И обнимала его потом крепко-крепко, когда можно стало.
Вспоминал, какой красивой она была в девичьем венце, да не простом — не поскупились ее родители, и венец тот был, словно корона из серебра и драгоценных огнистых опалов, таких же, как в кольце, вырезанных в виде крохотных колокольчиков «снежного поцелуя». Богатый род Аимэль, и его имя так и переводилось с горского — «снежный поцелуй». С гор Яр тогда спустился, как на крыльях слетел — венец этот красовался на его кудрях.
Интересно, думал ли Аэно, что когда-нибудь потомок его породнится с потомками той горянки, которой он помог?
Мечтания и воспоминания грубо оборвали тычком локтя, Яр от неожиданности охнул и чуть руки не разжал. Кречет придержал, не дал слететь с седла роллера, заворчал недовольно.
— Подъезжаем уже, ты уснул там, что ли? — поинтересовался через плечо.
— Задумался. Белый нас встречать будет, ты говорил? — Яр фыркнул и потер бок.
— Будет, — Кречет усмехнулся.
Он-то Яру не сказал, что Белый будет не один. И вообще, тот был настолько влюблен, что даже им с Амарисом за хулиганство не врезал. Хотя уж мог бы, нет, даже обязан! Но сошло с рук. А после и вовсе про все забыл — дела, дела, дела… Кречет себя по сравнению с другом абсолютным лентяем чувствовал, поэтому взялся учиться на техника, заодно всячески допекая Айлэно. Вытрясал из бедного Стража все, что тот знал и умел, осваивал и пробовал применять на практике. Поэтому сейчас горящий впереди костер учуял издалека, еще до поворота на основную трассу.
По этой трассе пришлось ехать еще минут десять, вспоминая, как это вообще: двигаться в потоке. Вдоль гор сейчас ехали в основном тяжелые грузовозы, изредка встречались
Кречет только сейчас понял, как скучал по ним. По всем этим парням и девушкам, которых собрал под своим крылом Белый, которые стали ему второй после приюта семьей и легко отпустили, когда потребовалось. И надеялся, что примут обратно так же легко.
Дорога плавно вильнула, огибая каменистый холм, и…
Они ждали. Все «ночные всадники», полным составом, во главе с Белым. Свезли роллеры на обочину, лениво переговаривались, рассевшись вокруг, кто на скатки, кто прямо на свежую, едва полезшую из влажной весенней земли траву. Оборачивались то и дело, вглядываясь, если слышался рокот двигателя на огненном ходу. И у Кречета сердце защемило: так давно не видел… Лихо притормозив рядом, он вскинул руку в приветствии, ловя улыбку брата.
— Айэ! — и захохотал, глядя на лица «всадников», которых удивило это чисто горское приветствие, вырвавшееся совершенно непроизвольно: привык за четыре года. В речи теперь причудливо мешались слова горского наречия и родного языка. Ох, как же все изменилось…
Кречет съехал с дороги, заглушил мотор, чувствуя внимательные, ждущие взгляды. Это была своя, выработавшаяся во внутреннем кругу вежливость: дать заговорить, рассказать, и только после этого задавать любые вопросы. Особенно если приехал не один.
— Знакомьтесь, это Аэньяр Эона. — И подтолкнул вперед. Пусть познакомится, им всем вместе еще несколько дней ехать.
Яр выхватил взглядом скромно стоящего за плечом Белого янтарноглазого рыжего мужчину, мгновенно опознавая удэши, и неторопливо кивнул всем разом.
— Айэ, летящие с ветром.
— Привет, мелкий, — Белый, не чинясь, первым шагнул вперед, стиснул в объятьях, да так, что аж ребра хрустнули. И, прежде чем отпустить, шепнул коротко, так что только Яр и услышал: «Спасибо».
А остальные были заняты. Остальные с интересом смотрели, как Кречет встал перед удэши, осматривая его с ног до головы. Неторопливо так, оценивающе, будто к новой модели роллера примерялся, прикидывая сразу и достоинства, и недостатки.
— Ничего так. Сойдет, — решил он наконец. — Симпатичная выйдет.
«Всадники» замерли, затаили дыхание.
— Но-но! Может и симпатичная, да не твоя, — пряча под рыжими ресницами смех, проворчал Керс.
Яр уткнулся в плечо не успевшего отойти Белого и давился хохотом: хватило одного взгляда на непонимающее лицо того. Ай да удэши, ай да зараза, не сказал? Не сказал!
— Так я за брата беспокоюсь, — сам давясь смехом, отозвался Кречет. — Чтобы не абы кто. Эй, а детишки будут рыжими или в наш род?
— Так. Вы вообще о чем? — сурово вопросил Белый, отдирая от себя уже вовсю ржущего до слез Аэньяра и встряхивая его за плечи. — Яр, о чем они, а?