Делай, что должно. Легенды не умирают

Дэлора

Комментарий к Глава 21

* Акмал — имя образовано от Ака (Акъ) — «скала, гора, утес», и малэ — все еще употребляемая в Эфаре форма слова «мать». Янтор — имя образовано от Янаэ — «дыхание, ветер», и торэ — так же устаревшая, но не вышедшая из употребления форма слова «отец». Керс — расщепленное ударом молнии дерево, след такого удара или же сама разветвленная молния.

========== Глава 22 ==========

На небо высыпали первые звезды, посреди расчищенной площадки горел

костер, и казалось, что сегодня праздник. Перелом или Середина лета, и сейчас выйдут на угли танцоры, и все собравшиеся будут кричать, подбадривая их, и зазвучит после музыка, голоса и смех.

Но костер освещал лишь собранные, насколько уж у кого получалось, лица рассевшихся прямо на земле и стоящих защитников. Освещал мелькавшие тут и там шальные улыбки, сцепленные пальцы, запрокинутые головы — ведь это так удобно, привалиться к чужим коленям, греться теплом, окунаться в чужую силу. Возлюбленные, братья, побратимы и друзья — казалось, они все спаивались сейчас в одно целое, в единую линию, готовую пролечь между безумным удэши и остальным миром.

Как в сказках, у костра стоял выходец из Эфара. Вот ведь, действительно, волшебный край: как не повернешь, все он в центре оказывается, он мир меняет, пусть даже в первый момент и не поймешь, как именно: слабым писком новорожденного рысенка или страницами прочитанной в детстве книги.

Янтор стоял у костра и ждал, пока подойдут все, кто завтрашним утром должен был подняться в небо. Это уже было обговорено, воздушникам предстояло организовать быстрое перемещение отрядов и защиту. Огневикам и водникам предстояло нападать — они могли нанести урон каменной шкуре Ворчуна. И только ни одного земляного в лагере не было, да и вообще на рубежах. Никто в здравом уме не погнал бы их сюда, где корежило даже просто отзвуками.

Наконец последняя пара заняла свое место у костра, затихли все разговоры, и Янтор обвел их взглядом, заглянул изменчивыми, как небо, глазами в душу каждого, видя, чувствуя только одно: готовность.

— Начнем на рассвете. Лекари?

— Мы готовы, — отозвался поднявшийся со своего места целитель-водник. — Примем и поможем, главное, донесите.

— В отряд поддержки входят Аилис, я, Эллаэ, Тарваш, — он перечислял имена, и воздушники отзывались кратким «Готов».

— Ударная группа, — и снова имена, снова это короткое, как удар «Готов».

Их было не так много. В основном удэши, нэх — хранители и всего пара стражей, двое-трое таких, как Аилис — древних, древнейших родов, от чего сила в крови скопилась неимоверная. И все равно, основным кулаком были не они.

Пары. Янтор лишь сейчас раскрыл, зачем же так активно будил собратьев, зачем буквально подталкивал их к потомкам, сводил, сталкивал. Никто не удивился, когда он выкладывал свой план, задумчиво глядя в огонь. Когда вспоминал, как дрался с Эфаром.

— Ваша сила в слиянии. Удэши доступна сырая мощь Стихии, но нэх способны направить ее, сплести поток в ювелирной точности заклятье. Чтобы убить древнейшего удэши, недостаточно на голой силе раскатать его

в песок. У каждого из нас есть средоточие сил. Не для всех оно очевидно и материально, но у земляных это именно так. Уничтожить это средоточие, сердце — вот наша задача.

Говорил и вспоминал, как крошилось, перемалывалось ревущим ветром в мельчайшую пыль алмазное сердце Эфара.

— Вы должны держать. Не дать уйти в Стихию, — продолжал. — Вы — наши якоря, вы — наши сердца. Мы защитим вас, но только вы сможете нанести решающий удар.

Молчание — согласное, серьезное, — было ему ответом.

— У Ворчуна есть слабое место. Найти его — первоочередная задача. Расколоть броню, которую он нарастил, будет непросто. Но если попасть в точку напряжения, вы сможете это сделать. Будьте внимательны.

Он помолчал и усмехнулся:

— И выспитесь сегодня.

***

С утра все равно зевали многие, у кого не хватило дисциплины или просто терпежу. Что самое удивительное — Яр даже специально покосился в сторону, убеждаясь в этом — Белый и Керс к их числу не относились. А вот он то и дело сонно моргал.

Не спалось, никакие убеждения, что надо, не помогли. Даже тепло Кречета, в конце концов ровно задышавшего рядом, не спасло, уснуть получилось только под самое утро. И почти тут же, по ощущениям, разбудил звонкий голос Ниилиль, подергавшей полог палатки.

Рассвет оказался серым и промозглым: Тарваш и Лакмаль начали свою кропотливую работу, собирая влагу, перегоняя тяжелые, брюхатые тучи, закручивая их высоко в небе серой спиралью. Эта влага станет основой сил для водников. А вот огневикам придется работать на собственных резервах.

Яр умылся, прогоняя сонливость и припоминая описание битвы при Ллато. Точнее, последних часов перед битвой. Вспомнил, как Аэньяр описывал сосредоточенность отца, суровые лица. Вспомнил, как писал о том, что тоже не выспался, не смог, хотя Кэльх был рядом.

«Мы сделаем это!»

И, как когда-то Аэно, не добавил даже мысленно: «…или выгорим».

Сейчас колотилось сердце. Было даже не страшно — странно тревожно. Яр остановился, поглядел в просвет между палаток, на стену леса, отделенного от лагеря широкой выжженной полосой. Там сейчас где-то шли патрули, не дававшие порождениям Ворчуна выбраться в эти земли. Патрули, которые так же задирали головы, смотрели на толстобокие тучи. Ждали, надеялись. На него — в том числе. А он почему-то больше всего боялся ударить лицом в грязь перед Ниилиль.

Да, Яр оказался среди тех, кому предстояло стать парами удэши. Побратимство и последующее общение связало их двоих так крепко, что это было возможно. Пусть не так, как Белого с Керсом — вон, опять в укромном углу целуются, — но достаточно. И, выходя из-за палаток, Яр безуспешно пытался унять волнение.

Они уже собрались там, все пары. Сколько их было-то — полтора десятка. Ниилиль заулыбалась, замахала, подзывая ближе, обнимавший её за плечи Янтор сурово глянул на Яра.

— Мы победим, — негромко, но твердо сказал тот.