Делай все наоборот
Шрифт:
– Вы к кому?
– Мы ждем своего друга, – высокомерно ответила Мариша, он на время удовлетворился этим объяснением, и мы продолжили променад.
Насчет того, чтобы за нас замолвили доброе словечко по телефону, было нечего думать. Хотя бы уже потому, что разглядеть название хоть одной фирмы даже с такого близкого расстояния оказалось невозможно. Таблички были смехотворно маленькими. Нашли на чем экономить! Мы гуляли уже добрые четверть часа, и вахтер понемногу начинал сатанеть. Он кидал на нас откровенно враждебные взгляды, и только такая толстокожая личность, как Мариша, могла их не замечать. Я всерьез
Им оказался маленький испуганный господин с грустным взглядом потерявшегося домашнего любимца. Одет он был в дорогой шелковый пиджак, который выглядел на нем так, словно его подобрали на помойке и, не отгладив хорошенько, напялили. Брюки были просто плачевны. На носу у господина были очки в тонкой золотой оправе, скрепленной пластырем. В руках он держал кожаный кейс, тоже явно очень дорогой и новый, но тем не менее уже начинающий приходить в соответствие с общим видом своего владельца.
Лицо вахтера дрогнуло при виде мятого человечка, и в глазах его промелькнуло нечто похожее на раболепие, мгновенно подмеченное Маришей, сделавшей должные выводы. В тот момент, когда господин с кейсом со спокойным и чуточку застенчивым лицом направлялся к вахтеру, наперерез ему устремился таран в лице Мариши.
– Мы вас совсем заждались! – радостно вопила она, исполняя вокруг него танец туземца, предвкушающего сытный обед из упитанного миссионера. – Вы же обещали быть к двенадцати, – ласково и в то же время чуточку укоризненно упрекала она застывшего на месте господина, – а сейчас уже почти половина первого. Нехорошо опаздывать.
– Я вам назначил? – удивился маленький господин. – А позвольте узнать, по какому…
Но узнать ему никто не позволил. Мариша завалила его самой разнообразной информацией о своих двоюродных тетушках, которые все в один голос передавали привет своему милому другу и просили его позаботиться об их племяннице.
– А чья же вы… – попытался выяснить господин.
Но это ему тоже не сообщили. Мариша обиженно надула губки и сказала:
– Неужели мы будем разговаривать в холле? Вы не пригласите нас в свой офис? И это после того, как вы опоздали на добрый час!..
Бедный и окончательно потерявшийся от мощного натиска особы, которая была на голову выше его и в несколько раз упитанней, подавляя уже одним этим, господин пригласил нас к себе.
– Они со мной, – сообщил он вахтеру, и вожделенный проход был открыт.
Стоило Марише миновать вертушку, как она моментально потеряла интерес к тщедушному господину, который все пытался выпытать у нее, кто же ее к нему послал, или хоть в общих чертах узнать, что ей от него нужно. Кажется, он был готов на многое, лишь бы избавиться от нас, зря Мариша этим не воспользовалась. Но она оставила его возле лифта терзаться сомнениями, не обидел ли он ненароком чем-нибудь свою загадочную визитершу, а сама помчалась вверх по лестнице, таща меня за собой за руку.
– Видишь, – говорила она мне, – всегда можно найти добрую душу, которая согласится помочь.
Мы обследовали второй и третий этажи, но ни одной подходящей таблички не нашли. Верней, Мариша не нашла, а я даже и не пыталась искать, так как не могла взять в толк, что же мы ищем. Мы поднялись на четвертый этаж, где остановились на симпатичной
– Вот здесь они и окопались.
На очередной двери, отделявшей добрую половину коридора, висел плакат, на котором был изображен крест. На мой взгляд, в последнее время мы слишком часто на него натыкались, но это было все, что я могла сказать по поводу очередной с ним встречи. Мариша же усматривала в нем перст судьбы и глас свыше.
– Туда надо войти, – сказала Мариша и требовательно на меня посмотрела, ожидая какой-то реакции, которой не последовало.
Вместо этого за нашей спиной открылись двери лифта, и из них вышел знакомый нам господин. Только на этот раз он был без кейса и без пиджака, успев избавиться от них, пока мы обшаривали здание. Выглядеть лучше он от этой перемены не стал.
– Вы все-таки решили зайти ко мне? – обрадовался он нам совершенно преждевременно, мне даже снова стало его жаль, он был так мил и беззащитен перед лицом Маришиной угрозы. – Проходите, пожалуйста.
И он отворил перед нами дверь своим ключом, и мы все зашли вовнутрь. Первое, что мы увидели, были заляпанные краской наши знакомые ковры, стоявшие ровными рядами вдоль стен коридора. Определенно мы попали в нужное место, Марише сегодня патологически везло. Крыть было нечем, Ира должна быть где-то здесь, рядом с коврами. Меня мучил только вопрос: стоит ли ей знать о том, что мы знаем, где она?
Наш маленький господин провел нас в свой кабинет, который тоже выглядел сильно помятым и потрепанным, невзирая на усилия мастеров придать ему благоустроенный евростандартный вид. Вещи, которые по своему предназначению должны пребывать в комплектах, были хаотично разрознены и раскиданы.
– Вы хотите чаю? – спросил наш милый господин, но тут же спохватился: – А еще у меня есть несколько видов соков. В такую жару я бы посоветовал вам сок.
И, не дожидаясь нашего согласия, он нашел пару разнокалиберных и чудом выживших стаканов, коробку с соком и треснутый графин. Один из стаканов он немедленно разбил, коробку уронил, на графин только посмотрел и отставил его в сторону, от греха подальше, а лед просыпался у него на красивое кожаное кресло и начал там потихоньку таять. Это его не сильно смутило, видимо, подобное случалось с ним частенько. Он нашел еще один фужер, налил в него сок и не стал класть лед. Поставив напитки возле нас, он приступил к беседе.
– О чем же мы хотели поговорить? – жизнерадостно произнес он, видимо решив, что с обязанностями гостеприимного хозяина уже покончил.
Я приготовилась выслушать очередную порцию Маришиного вранья, но вместо него раздался звон разбитого стекла. Ловким движением локтя Мариша отправила на тот свет еще один стакан.
– О! – обрадовался наш хозяин. – Теперь Татьяна не будет ворчать на меня, что я всю посуду перебил. Я вижу, что не я один такой.
Мысль о том, что некая Татьяна больше не грозит, явно доставила ему ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения. Он испытывал легкий триумф. Одним битым стаканом Мариша завоевала его признательность на долгие часы, если не на годы.