Дельфин в стеарине
Шрифт:
– Не ослышались.
– Но вы же, шустрый мальчик, всего-навсего страховой дознаватель! Какие убийства?
– Все течет, все меняется, и направления расследования конкретных дел также подвержены переменам. К примеру, страховые агенты вдруг становятся частными детективами. Казалось бы, ни с того ни с сего, а на деле закономерно, потому что они изначально были частными детективами и только прикидывались дознавателями страховой компании. – Я погрозил телекамере указательным пальцем правой руки. – Только мне бы не хотелось, чтобы об убийствах
Последняя фраза прозвучала весьма двусмысленно, но уточнять я ничего не стал. Собственно, один фиг после моего очередного появления там слухи поползут, никуда от них не денешься, но предупредить секретаршу я должен – хотя бы для того, чтобы выглядеть в ее глазах профессионалом.
– Кстати, мой клиент работает в вашей фирме.
– И кто же он?
– Она. Это госпожа Шантолосова.
Елена Владимировна некоторое время разглядывала мою физиономию (надеюсь, она показалась секретарше не слишком самодовольной), а потом исчезла с дисплея, отключив оба канала: и акустический, и видео.
Я терпеливо ждал.
Так прошло минут пять. Ждать становилось бессмысленно, и я хотел было послать повторный вызов, но тут связь возобновилась.
– Я все утрясла, – сказала Елена Владимировна. – Через час Михаил Ефремович примет вас. Приезжайте.
– Мне потребуется побеседовать и с другими работниками вашей компании.
– С кем именно?
Я перечислил имена и фамилии.
Елена Владимировна опять на некоторое время исчезла. А когда появилась, сказала:
– Вы сможете встретиться со всеми, кто в данный момент окажется на месте. Приезжайте.
И я, уже в привычном сопровождении «ауди», приехал.
Прошел знакомые процедуры пропускного режима. Охранники сегодня были те же, что и позавчера, но меня, похоже, не помнили, поскольку опять предложили воспользоваться лифтами для посетителей и обычного персонала. Якобы ради хохмы я попытался воспользоваться кабиной для руководства. Не тут-то было, автоматика потребовала от меня специальный пропуск. Пришлось возвращаться несолоно хлебавши.
– Ну как? – сказал один из охранников. – Отсос петрович?
– Он самый.
– Вот и не суйтесь куда не следует. Вам же сказали, где лифт. В следующий раз попросту схлопочете по шее.
– Следующего раза не будет, – пообещал я.
Я поднялся на уже знакомый мне сорок восьмой этаж. На сей раз Марьяна Ванжа мне не встретилась, и я почувствовал себя обманутым. Впрочем, встречаться с нею сейчас было ни к чему, а потому можно сказать и так, что мне повезло.
– А вот и вы, шустрый мальчик! – Елена Владимировна встретила меня едва ли не как своего младшего брата. Одобрительно глянула на настенные часы. – Вы на удивление точны.
– Точность – вежливость не только королей, но и частных детективов, – сумничал я.
Секретарша не оценила – она уже общалась с интеркомом. Тот проворчал что-то, в чем я бы никогда не распознал человеческую речь, но Елена Владимировна ответила ему:
– Да, Михаил Ефремович! –
22
Михаил Ефремович оказался совсем не таким, каким выглядел на сетевых фотографиях. Там он был уверенным в себе и самодовольным барином, густобровым, черноволосым, а под пиджаком у него угадывались сплошные мышцы. Наяву все касающееся бровей, волос и мышц присутствовало, но вот уверенностью и самодовольством и не пахло. Более того, когда господин Громадин встал из-за стола и пожал протянутую руку, мне показалось, что в глубине его глаз стынет северный ледовитый океан, состоящий из сплошного страха. То ли из-за боязни разоблачения, то ли из-за опасения оказаться следующей жертвой…
Тем не менее, когда Громадин вернулся в кресло, вернулся и лоск.
– У вас пятнадцать минут, – сказал Михаил Ефремович, и если это не было произнесено с высокомерием, то я – баран, ни бельмеса не понимающий в людях.
Чтобы разуверить хозяина в возможности подобного ко мне отношения, я тоже решил не обращаться за помощью к церемонности:
– Послушайте, господин Громадин!.. Не хочу вас пугать, но первым на подозрении у следствия находитесь вы.
Он попытался брыкаться:
– Вы – не милиция. У вас нет права меня допрашивать.
Я усмехнулся:
– Что вы, любезнейший? Я прекрасно знаю дозволенные мне законом действия и вовсе не собираюсь вас допрашивать. Мы просто побеседуем. Что же касается милиции, то ей ничего не стоит узнать о том, что у вас нет алиби, а в деле о несчастных случаях вскрылись новые обстоятельства. Мой клиент приложит к этому все свои усилия, а его возможности поистине безграничны.
– Имя вашего клиента, разумеется, содержится в тайне.
– Обычно – да. Но не в данном случае. Мой клиент – член совета директоров вашей компании Полина Ильинична Шантолосова.
Он вздрогнул и пробормотал:
– Вот черт… А я был уверен, что это она сама своего муженька и грохнула. Впрочем… – Он хитро подмигнул. – Можно ведь самой грохнуть, самой и расследование заказать. Не так ли?
– Я не уполномочен обсуждать с вами побуждения моего клиента. Готовы вы побеседовать со мной на интересующие следствие темы?
– Еще бы не готов!.. Разумеется, она в силах устроить мне развеселую жизнь. Спрашивайте.
Давно бы так! А то раздулся, словно мыльный пузырь…
– Как считаете, кому выгодна смерть Бердникова и Зернянского?
Он задрал голову кверху – наверное, хотел взглядом разрушить бетонную плиту потолка, чтобы она грохнулась мне на черепушку. Но плита не послушалась, и он увял.
– Ну-у… Всякий скажет вам, что – мне. А я скажу, что – всякому. Но в первую очередь – Шантолосовой.
– Почему?
– Потому что в результате у нее оказался контрольный пакет акций, и она может проводить через совет директоров те решения, что ей выгодны.