Дело Джен, или Эйра немилосердия
Шрифт:
— По крайней мере, у нас была бы чистая совесть.
— Наивно, Нонетот, наивно.
Дэррмо снова стал катать мячик, и за объяснения принялся Брэкстон:
— Офицер Нонетот, мы в этом деле полагаемся на максимальную помощь со стороны «Голиафа». Мы хотим, чтобы вы помогли нам взять Аида. Вы знаете его с колледжа, и письмо он прислал вам. Мы согласимся на его условия и устроим встречу. Затем сядем ему на хвост и возьмем его. Все просто. «Голиаф» получит Прозопортал, мы — рукопись, ваши дядя и тетя — свободу, а ТИПА-5 — Аида. Каждый получит свое, и все будут довольны. А пока надо сидеть тихо и ждать новостей.
— Я знаю технологию выслеживания вымогателей не хуже вас, сэр.
— До этого не дойдет, — ответил Пшикс. — Мы отдадим ему деньги и схватим прежде, чем он сумеет удрать. Я полностью доверяю оперативникам Дэррмо.
— И тем не менее, сэр, Ахерон куда умнее и жестче, чем вы можете себе представить. Мы должны провести операцию сами. Нам вовсе не нужно, чтобы дэррмовские наемники палили во все стороны.
— Предложение отклоняется, Нонетот. Вы будете делать то, что я скажу, или не будете делать ничего. Все.
Наверное, мне стоило бы разозлиться сильнее, но не получалось. Впрочем, не удивительно: «Голиаф» никогда не идет на компромисс. А где нечему удивляться, там и злиться особо не на что. Придется работать с тем, что есть.
Когда мы вернулись в кабинет, я снова позвонила Лондэну. На сей раз ответила женщина. Я попросила позвать его к телефону.
— Он спит, — последовал краткий ответ.
— Вы не можете его разбудить? — попросила я. — Это очень важно.
— Нет, не могу. Кто его спрашивает?
— Четверг Нонетот.
Женщина захихикала. Мне это сразу не понравилось.
— Он все мне о тебе рассказал, Четверг.
Она говорила с таким презрением, что во мне вспыхнула мгновенная неприязнь.
— А с кем я говорю?
— Это Маргариточка Муттинг, [16] дорогуша, невеста Лондэна.
Я бессильно откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Нет, не может быть. Теперь понятно, почему Лондэн так настойчиво спрашивал, смогу ли я простить его хотя бы когда-нибудь.
16
Эту особу Джаспер Ффорде одолжил в комедии Джорджа и Уидон Гроссмит «Ничейный дневник».
— Что, задумалась, лапуля? — насмешливо спросила Маргариточка. — Лондэн — потрясный мужик. Он тебя почти десять лет ждал, но, подозреваю, теперь он мой с потрохами. Знаешь, если ты везучая, мы пошлем тебе чуток свадебного пирога. Захочешь сделать нам подарок — свадебный список в Кэмп-Хостоне.
Я проглотила комок в горле.
— И когда же радостный день?
— Твой или мой? — рассмеялась Маргариточка. — Твой — понятия не имею. А наш с моим милым Лондиком — через две недели в субботу.
— Позвольте мне с ним поговорить, — попросила я чуть громче.
— Ну, может, когда он проснется, я скажу ему, что ты звонила.
Я повысила голос:
— Хотите, чтобы я пришла и начала колотить в дверь?
Безотказэн привстал из-за стола и удивленно поднял брови.
— Слушай, ты, тупая сука, — тихо, чтобы Лондэн уж точно ничего не услышал, прошипела Маргариточка, — ты могла захомутать Лондэна, да профукала. Все кончено. Поди поищи себе какого-нибудь придурка-литтектива — там у вас идиотов до хрена.
— Послушайте…
— Нет, это ты слушай, — отрезала Маргариточка. — Если ты попытаешься влезть и разрушить мое счастье, я сверну твою дурацкую шею!
Связь прервалась. Я спокойно положила трубку и сняла со спинки кресла пиджак.
— Ты куда? — спросил Безотказэн.
— На стрельбище, — ответила
Глава 22. ИГРА В ВЫЖИДАНИЕ
Гибель каждого очередного Феликса вновь заставляла Аида скорбеть по Феликсу номер один. И то был страшный удар для него. Дело не столько в потере верного друга и коллеги по преступлениям, сколько в ужасающем осознании того, что чуждые ему чувства — которые он воспринимал как предательские по отношению к своему получеловеческому происхождению, — иногда могут быть невыносимы. Немудрено, что они с первым Феликсом так ладили. К великому сожалению для Феликса, он не был наделен демоническими способностями Аида и получил пулю в живот в тот самый день, когда Аид попытался ограбить банк «Голиафа» в Хартлпуле в 75 году. Феликс стоически принял смерть и, прежде чем Аид тихо избавил его от дальнейших мучений, завещал другу «продолжить дело». В память о друге Ахерон снял с Феликса лицо и унес с места преступления. Каждый следующий слуга, вырванный им из общества, получал сомнительную честь носить не только имя друга Ахерона, но и его лицо.
Безотказэн разместил объявление в «Суиндонском глобусе». После этого мы все собрались в кабинете Виктора, чтобы сверить наработки.
— У нас семьдесят два обращения, — объявил Виктор. — Увы, все они — по поводу кроликов.
— Ты мало запросил, Безотказэн, — пошутила я.
— Я не слишком разбираюсь в кроликах, — высокомерно отозвался Безотказэн. — Мне показалось, что это хорошая цена.
Виктор положил на стол папку.
— Полиция наконец опознала парня, которого ты застрелила у Старми Арчера. Того, без отпечатков. Ты была права насчет лица: оно не его.
— Кто же он тогда?
Виктор открыл папку.
— Он был бухгалтером в Ньюбери, и звали его Адриан Умниг. Пропал пару лет назад. Ни в чем преступном не замешан, даже скорость не превышал. Хороший был человек. Семьянин, набожный, активно работал в благотворительных организациях.
— Аид украл его волю, — прошептала я. — Самые чистые души легче всего запятнать. В нем мало осталось от Умнига, когда мы застрелили его. А что с лицом?
— Все еще работают. Его идентифицировать труднее. Согласно судебным отчетам, это лицо носил не только Умниг.
Я насторожилась:
— Так он может оказаться и не последним!
Виктор понял, схватился за трубку и позвонил Пшиксу. Через двадцать минут взвод ТИПА-14 окружил ритуальный зал, предназначенный для передачи тела Умнига семье. Поздно. Лицо, которое Умниг носил последних два года, исчезло. Камеры слежения ничего не засекли, что и неудивительно.
Новость о предстоящей свадьбе Лондэна оказалась для меня сильным ударом. Позже я выяснила, что он познакомился с Маргариточкой Муттинг где-то с год назад на встрече с читателями, когда подписывал книги. Она была хорошенькой и обольстительной, хотя и чересчур полной, на мой вкус. Мозгов у нее тоже было не ахти — по крайней мере, я себя в этом убеждала. Лондэн говорил, что ему хочется иметь семью, и он заслуживал нормальной жизни. Смирившись, я даже начала поощрять жалкие попытки Безотказэна пригласить меня на ужин. У нас было мало общего, разве что интерес к личности того, кто на самом деле написал пьесы Шекспира. Я сидела за столом и смотрела, как Прост изучает клочок бумаги с сомнительным автографом. Бумага и чернила были подлинными. А вот подпись, к сожалению, нет.