Дело государственной важности
Шрифт:
– Ты не на том небе ищешь Аллаха, – сказал Кряжин, расстегивая куртку и садясь напротив.
В лицо ему сгусток крови. Он стер его рукавом куртки и как ни в чем не бывало откинулся на спинку.
– На твоем небе нет Аллаха, – и полез в карман куртки.
Раненый дернул бровью. От боли, скорее всего, не от удивления. Хотя удивляться было чему. В руке ненавистного «важняка», чью фотокарточку нашли в кармане доставленного в больницу, появилась бутылочка с кровью, запечатанная резиновой пробкой. Обычная медицинская бутылочка, в которую фармацевты наливают фурацилин, а некоторые экономные мамы используют по иному предназначению,
– Свиная кровь идентична по своему составу с человеческой, – молвил между тем, деловито вынимая иглу из бутылки с физраствором, «важняк». Мешок соскочил с подставки, на которой крепился, и место его заняла бутылочка. – И мне совершенно наплевать на то, где Магомедов. Я найду его без тебя. Но в благодарность за проявленный героизм я волью в тебя, скота, свиной крови. Готов умереть и войти в царство Аллаха преданным воином? Входи.
И игла-капельница пронзила резиновую пробку бутылки.
Раненый, напрягая последние силы, дико закричал. Он видел, как бордовая жила, спускаясь по пластиковой «вене», побежала к его руке.
Грязное животное, свинья… Прикоснуться к свинье, съесть ее мясо… Проклятый во все века род, вечные муки после смерти!.. И как случилось так, что через мгновение ее кровь смешается с его кровью?! Еще минуту назад он был готов к вечной жизни, дарованной Всевышним! Он чист верой, по колени в крови неверных, и осталось ровно полметра до того часа, когда он превратится в свинью! О, Аллах, которого нет на его небе!.. О, Аллах!..
– Я не могу так умереть, – сказал он, наблюдая, как красной нитке осталось сбегать не более пятнадцати сантиметров.
Кряжин переломил жилу.
– Он в «Потсдаме», – не отрывая дрожащих ресниц от локтя, прошептал раненый.
Не поверив дрожи, советник выпрямил жилу и снова переломил. Теперь до вены больного оставалось не более сантиметра.
– Он в «Потсдаме»… – едва слышным шепотом, не замечая ручьев пота, заскользивших по вискам, повторил раненый.
Выдернув из вены бандита иглу, Кряжин, рисуя ею на полу кровью замысловатые сюжеты, намотал на бутылку капельницу и выбросил в урну.
– Если бог есть, – глухо сказал он, убирая стул от двери, в которую кто-то ломился с требовательными криками, наверное врач, – то он выбрал для сна не лучшее время. Если нет, тогда какая разница, какая в тебе кровь? Ты жил, как свинья. Свиньей и подохнешь. Но сначала я покажу тебе, что такое ад. Я тебе обещаю это. Я, следователь Кряжин.
И, чтобы тот слышал, повернулся к пробившим оборону врачам:
– Я вас очень прошу. Я вас заклинаю. Спасите этому человеку жизнь.
Магомед-Хаджи доделывал последние дела. Осталось последнее – продажа гостиницы приехавшему из Итум-Кале уважаемому человеку. Двадцать четыре миллиона долларов из государственного бюджета, украденных из средств на восстановления республики-призрака, должны были оказаться на счету Магомеда-Хаджи через два часа. Следовало подписать передаточные документы и сверить договор свой с экземпляром договора компаньона. На Аллаха надейся, а верблюда привязывай.
Находиться в этом месте, хотя ни разу этому отелю своим присутствием Магомедов чести не оказывал, ему было крайне неудобно. В номере, в коридоре, на входе и даже с тыльной стороны здания
Охрану Магомед-Хаджи набирал не по объявлению. Если для Хараева количество убитых солдат и офицеров РА и МВД играло какую-то роль, порою даже первостепенную, то для Магомедова, воспитанного советской системой и вскормленного на Западе, главным в подборе лиц, осуществляющих его личную охрану, всегда было профессиональное мастерство. Среди двенадцати, что были рядом, чеченец был только один. Но и тот был возвращен из Колумбии, где охранял одного из наркодельцов после задержания того местной полицией.
Остальные были разных национальностей, что не имело для хозяина никакого значения. Каждый из них мог с легкостью ресторанного вышибалы осуществлять «фейс-контроль» и с невозмутимостью работника ФСО [33] ронять хозяина на пол в тот момент, когда в голове стоящего неподалеку убийцы лишь созрело желание сунуть руку за пазуху.
Один из таких и обнаружил неприметную для обычного глаза суету рядом с входом. Хотя суеты как таковой не было. Просто в фойе «Потсдама» вошли двое, один из которых тут же направился к администратору, а второй с облегчением поставил на мраморный пол две тяжелые сумки. Дошли…
33
Федеральная служба охраны.
И телохранитель тут же почувствовал неприятный сигнал, на звонок еще непохожий, но саднить душу уже начавший. Откуда дошли? До ближайшего вокзала… Словом, «Потсдам» – это не та гостиница, в которую спешат командированные. И с тяжестями сюда не являются. Волочь самим сумки с грузом через весь город для того, чтобы приехать в гостиницу, где стоимость номера в полтора раза выше среднегородской? Или их таксист «причесал», заработав на лохах лишнюю сотню?
Посмотрев себе под ноги, словно мучаясь от безделья, телохранитель подошел к администраторской стойке.
– Могу вам помочь? – участливо справился дежурный администратор у прибывшего.
– Сейчас вся команда соберется, – ответил прибывший. – С тренерами говорите.
– Шахматный турнир? – спросил, прикинув на глаз рост и вес «сборников», администратор.
– Футбольный, – буркнул тот и отвернулся, давая понять, что разговор закончен.
Отойдя в сторону, телохранитель приметил еще двоих. И через стеклянную стену входа ему хорошо было видно, как двое с сумкой, затянувшись в последний раз, выбросили сигареты в урны.
Более телохранителю ничего примечать было не нужно. Развернувшись к лестнице, он стал пальцами чесать лоб (так, во всяком случае, виделось со стороны) и, улучив момент, быстро произнес в микрофон, приклеенный кусочком скотча к запястью:
– У нас гости. Пока четверо.
Эта информация дошла до всех, включая и того, что сидел у входа, утонув в кресле и полностью закрытый газетой. Краешек «Finanсial Times», словно надорванный неумелой рукой, чуть свисал в сторону и открывал зал, оставляя его самого невидимым. Второй видел четверку странных типов в спортивных костюмах, их сумки, объем которых явно не соответствовал равному количеству уложенной в них формы, и встряхнул чтиво. Первый понял и направился к лестнице.