Дело игральных костей
Шрифт:
— Ты что-нибудь предпринимаешь для розыска Лидса?
— А как же! Мы проверяем все самолеты, особенно вылетающие в северном направлении.
— Я хочу поговорить с Серлом, — выразил желание Мейсон.
— Пустая затея! — мрачно ответил Дрейк. — Полиция арестовала его за проведение лотереи и продажу лотерейных билетов. Когда он обедал с Миликантом, они уже следили за ним.
— Ты знаешь, зачем он встречался с Миликантом?
— Вероятно, чтобы занять у него денег и выйти из-под ареста под залог. После встречи с Миликантом он хвастался своим
— Что же было дальше? — поинтересовался адвокат.
— В течение двух или трех часов он играл в пул, а затем позвонил Конвэю.
— Во сколько это было? — перебил Мейсон.
— Нам не удалось установить точное время, — вздохнул Пол. — Хотя мой человек пытался это сделать. Кстати, то же самое хотел выяснить и полицейский.
— Стало быть, полиция работает весьма оперативно, — высказал предположение адвокат.
— Это точно! — согласился Дрейк. — Мой человек пытался побыстрее и как можно больше разузнать об этом звонке, но опередил полицейского всего лишь на десять минут.
— Что же он выяснил, Пол?
— Нашлись два парня, которые слышали этот разговор. Причем один из них — краем уха лишь кое-что, а другой — почти все. Серл говорил им, что собирается позвонить Конвэю около половины одиннадцатого. Он позвонил и спросил, все ли идет нормально. Конвэй, видимо, ответил утвердительно. Они поговорили две-три минуты, и Серл повесил трубку. Минут десять он играл в пул, а затем позвонил в участок, желая выяснить, какого черта они к нему пристают. Он сказал, что его бизнес так же законен, как и деятельность ночных банков, и что в конце концов его оправдают. Также он заявил, что нашел поручителя и внесет залог, после чего уедет.
Картина, на мой взгляд, вырисовывается вполне ясная: Серл вышел из квартиры Конвэя в начале девятого. Скорее всего Конвэй согласился дать ему денег, но в ту минуту их у него не было, но, вероятно, он сказал Серлу, что знает, где их достать… Итак, все концы сходятся. Конвэй шантажирует Олдена Лидса. Лидс должен, очевидно, прийти к нему к десяти часам с двадцатью тысячами. Часть этих денег Конвэй собирается отдать Серлу и для уплаты залога.
Шагая из угла в угол, Мейсон заметил:
— Нам обязательно нужно установить время звонка!
— Понимаю! — ответил Дрейк. — Если и в самом деле окажется, что он позвонил в десять тридцать вечера, это будет означать, что Конвэй — Миликант был жив после ухода Лидса.
— Он должен был позвонить, когда Лидс был там или вскоре после его ухода. Конвэй, видимо, сообщил Серлу, что достал деньги, и тот посчитал, что его дело в шляпе.
— В общем-то, это одно и то же, — решил Дрейк. — Плохо то, что никто не может назвать точного времени, когда звонил Серл. Он заявляет, что вышел из квартиры Конвэя около девяти вечера. Мы же знаем, что тогда еще не было и половины девятого. Он пришел играть в пул в девять часов и говорит, что звонил Конвэю около половины одиннадцатого. Ребята, слышавшие этот разговор, полагают, что это было действительно
— Может быть, попытаться выяснить это каким-то иным путем, Пол? — предложил Мейсон. — У полиции должна быть запись о задержании Серла с указанием точного времени.
— Дело в том, что он пришел в полицию сам, и запись о задержании была сделана только через некоторое время после его прихода в десять тридцать пять, а к этому часу он уже провел в участке от пяти до двадцати минут, точнее установить невозможно.
— Мне необходимо поговорить с Серлом, — заявил Мейсон.
— Сейчас все козыри у полиции, — пояснил Дрейк. — Помни, что у них ордер на его арест.
— А что же в результате вышло с залогом? — поинтересовался Мейсон.
— С залогом ничего не получилось. Полиция установила его в размере пяти тысяч. Серл лез из кожи вон, стараясь снизить его до тысячи, однако полиция стояла на своем. Когда все аргументы были исчерпаны, Серл позвонил Конвэю: он хотел, чтобы тот пришел и принес деньги. Это было в одиннадцать тридцать, и в это время, естественно, по телефону никто не ответил. Серл посчитал, что Конвэй его надул, и разозлился до такой степени, что с ним стало невозможно разговаривать. Он продолжал звонить до тех пор, пока копы не упрятали его в камеру. И они не выпустят его оттуда, пока тот не напишет расписку.
— Послушай, Пол, — сказал Мейсон, — наш единственный шанс — запутать это дело так, чтоб копы не смогли разобраться, какое событие за каким следовало, а затем вытащить из этой мешанины нужные нам факты.
Дрейк кивнул, хотя и без особого энтузиазма.
— Думаю, это будет не так просто, Перри, — засомневался он.
Зазвонил телефон. Мейсон взял трубку. Это была секретарша Дрейка.
— Мистер Мейсон, — сказала она, — не могли бы вы передать мистеру Дрейку, что согласно телефонному сообщению «двенадцатого» Гай Т. Серл вышел на улицу.
— Спасибо, — ответил адвокат. — Передам. Есть что-нибудь еще?
— Пока ничего.
Мейсон повесил трубку и обратился к Дрейку:
— Звонили из твоей конторы. Серл на свободе.
— Откуда это стало известно?
— Сообщил «двенадцатый».
— Я вот о чем сейчас подумал, Перри, — предположил Дрейк. — Они ведь могли удерживать его в камере под различными предлогами сколько угодно времени. Однако тот преспокойно разгуливает по улицам. Значит, он сделал что-то нужное окружному прокурору.
— Я хочу встретиться с этой птичкой, — произнес Мейсон. — Как бы это организовать, чтобы все выглядело понатуральнее?
— Ничего не получится, — с сомнением проворчал Дрейк.
— Получится, — настаивал на своем Мейсон. — Какие у него привычки? Ты его хорошо знаешь?
— Как свои пять пальцев, — заверил детектив. Мейсон взглянул на свои наручные часы, постучал по ним пальцем и резко спросил:
— У него бывает второй завтрак?
— Обязательно. Это такой обжора!
— Где, по-твоему, он будет завтракать сегодня?