Дело игральных костей
Шрифт:
— А что вы можете сказать насчет других членов семьи, — задал вопрос судья, — как они?..
В это время поднялся адвокат, выражающий интересы противоположной стороны.
— Ваша честь, — начал он, — мне бы очень не хотелось опротестовывать вопросы суда…
Судья Тридвел повернулся к нему.
— Не опротестовывайте, если не желаете, — заметил он.
— Но я вижу, что интересы моих клиентов этого требуют, — заявил адвокат.
— Вы представляете интересы Фримана Лидса?
— Да, ваша честь, Фримана Лидса, Гарольда
— В чем же суть вашего протеста?
— Мы слушаем дело о законности ареста Джейсона Кэрролла. Истец же ссылается на имеющуюся у него информацию о том, что Олдена Лидса задержали вопреки его, Олдена Лидса, воле. Я могу вам доказать, что это не так. Этот человек находится под опекой любящих родственников, ему оказывается медицинская помощь, в которой он сейчас остро нуждается.
— У вас еще будет такая возможность — сказать об этом, — мягко заметил судья Тридвел. — А сейчас суд пытается выяснить общую обстановку в семье и позиции сторон.
— Понимаю, ваша честь. Именно по этому поводу я и протестую. Я заявляю, что все это не является существенным и не относится к данному слушанию.
— Протест отклоняется, — сказал судья Тридвел, но, заметив, что адвокат не садится, добавил: — Если у вас имеются другие протесты, можете их сейчас предъявлять, если нет, то, пожалуйста, сядьте.
Адвокат сел. Судья Тридвел повернулся к Филлис Лидс.
— Так как же насчет других членов семьи? — спросил он. — Как они ладили с вашим дядей?
— Аналогичный протест! — выкрикнул уже опустившийся было на свое место адвокат.
— То же самое постановление, — по-прежнему мягко ответил судья Тридвел.
— Они ладили с дядей Олденом до тех пор, пока… пока… как бы это получше выразить… — Филлис не находила слов.
— Пока он не нашел друзей на стороне? — подсказал судья Тридвел.
Девушка утвердительно кивнула.
— Я все понял, — заключил судья Тридвел. — Сторона, подавшая иск, заявляет, что Олден Лидс был приглашен на автомобильную прогулку Джейсоном Кэрроллом и с нее не вернулся. Полагаю, что надо задать несколько вопросов мистеру Кэрроллу. Подойдите, пожалуйста, сюда.
Джейсон Кэрролл, худощавый молодой человек лет тридцати, с близко посаженными глазами и копной черных волос, подошел и произнес слова присяги. После того, как он сообщил секретарю свой возраст, имя и адрес, судья обратился к нему:
— Как я понял из материалов дела, вы взяли дядю с собой на автомобильную прогулку.
— Да, ваша честь.
— И что же случилось потом?
— Я отвез его к врачу, когда у него проявились симптомы…
— Вы сами врач?
— Нет.
— Вы спросили у вашего дяди, хочет ли он ехать в санаторий?
— Нет, я полагал… — начал Кэрролл, но был прерван судьей:
— Суд не спрашивает, что вы полагали. Вопрос поставлен так: вы спрашивали у вашего дяди, согласен ли он ехать в санаторий?
— Я не думаю, что он был в состоянии дать
— Он был в сознании?
— Да.
— Вы с ним разговаривали?
— Да.
— Он высказывал нежелание ехать к врачу?
— Да, высказывал.
— И как вам удалось убедить его?
— Я сказал доктору…
— Это не ответ, — перебил его судья Тридвел вежливо, но достаточно твердо. — Как вам удалось убедить его?
— Два санитара отнесли его в санаторий.
— Ясно, — заключил судья Тридвел тоном человека, заканчивающего разговор. — Думаю, этого вполне достаточно.
— Ваша честь, я бы хотел сделать заявление, — встал адвокат, представляющий родственников Олдена Лидса.
— Прошу вас, — ответил судья. — Суд заслушает все заявления, которые вам будет угодно сделать. Вы доставили Олдена Лидса на судебное заседание?
— Нет, ваша честь.
— По приказу суда, вы обязаны были это сделать.
— Мы понимаем, ваша честь, но это невозможно. В зале находится доктор Лондонбери, он как раз будет давать показания по этому поводу.
— Очень хорошо, — сказал судья Тридвел, — давайте попросим его сделать это.
Доктор Лондонбери оказался розовощеким толстяком лет пятидесяти пяти с холодным взглядом профессионала и несколько нервозными манерами. Он был приведен к присяге, после чего нацепил на нос очки, до этого висевшие на широкой черной ленте.
Судья Тридвел привстал, чтобы как следует рассмотреть доктора, пока того представляли как эксперта, и тотчас потерял к нему всякий интерес, как это было сделано.
— Вы знакомы с Олденом Лидсом? — задал вопрос судья.
— Да.
— Когда вы впервые с ним встретились?
— Когда его привез ко мне на машине Джейсон Кэрролл.
— До этого вы никогда не видели Олдена Лидса?
— До этого никогда.
— Сейчас мы не будем спрашивать у вас, что вам сказал Джейсон Кэрролл, нам важно знать, что говорили и как действовали вы. Расскажите подробно о том, что случилось.
Четким голосом профессионала, готового в любой момент к тому, что могут быть заданы даже глупые вопросы, на которые придется отвечать, доктор Лондонбери начал рассказывать:
— Меня подозвали к автомобилю. Там я увидел человека, приблизительно семидесяти лет, в очень плохом физическом состоянии и страдавшего, вероятно, от прогрессирующего психоза. Его речь была бессвязной, а поведение носило угрожающий характер. Я сразу обратил внимание на ярко выраженную аркус сенилис на зрачке его правого глаза. Аркус сенилис, я могу объяснить, появляется вследствие уменьшения прозрачности роговой оболочки глаза. Только благодаря моему терпению я смог обследовать больного, сев с ним рядом в машину. Я проверил его способность ориентироваться в происходящем, его память, здравость суждений, а также его подверженность галлюцинациям и навязчивым идеям. Его поведение, как я уже отметил, было неуправляемым.