Дело о демоническом коте
Шрифт:
— Скажите, господин Кариньян, — задал следующий вопрос Марк, — ранее госпожа Сове обращалась к вам по поводу каких-нибудь болезней?
— Нет, она была совершенно здорова. Пару лет назад она оступилась на улице и подвернула ногу. Я дал ей мазь и наложил повязку, и уже через неделю она плясала на пиру в замке. Это был единственный случай, когда она обратилась ко мне.
— Может, она обращалась к другим лекарям?
— Возможно, хотя нас здесь всего трое: я, доктор Бретон, который работает в замке, занимаясь лечением слуг и стражников, к нему так же обращаются кузнецы и кожевенники, и лекарь Лаббе, но он недоучка и пользует,
Марк задумчиво кивнул и простился с лекарем. Когда он вышел на улицу, вид у него был озабоченный и слегка встревоженный.
— Вы что-то узнали? — спросил у него Рауль, обеспокоенный его молчанием.
— Не так много, — ответил Марк. — Но то, что я узнал, меня насторожило. Скажите, Рауль, слуги госпожи Сове до сих пор живут в её доме?
— Наверно, — пожал плечами тот. — Вы хотите пойти туда? Я вас провожу! — и уверенно зашагал в сторону улицы барона Родолфа.
Марк шёл за ним, немного отстав, и размышлял над услышанным. Разговаривая с лекарем, он вдруг вспомнил, что слышал в Ламарше об одной странной смерти пациента Элоизы Ганьон. Это был богатый землевладелец по имени Венсан Рено, страдавший лёгочной болезнью. Получив от мошенницы волшебное снадобье, он быстро пошёл на поправку и вскоре уехал в свой замок, где жил, окружённый охраной. Подобраться к нему не смогли бы ни тайные отравители, ни наёмные убийцы. И всё же он вскоре умер от неизвестной причины, и единственное, что смутило его супругу, это то, что ногти его потемнели за одну ночь и были зеленоватыми у основания, синеватыми в середине и серыми по краю. Это и был один из тех случаев, которые так встревожили Джин Хо, и он заподозрил, что в этом деле не обошлось без колдовства.
Рауль тем временем вышел на центральную улицу и остановился, чтоб подождать Марка. Дальше они пошли рядом, но сколько юноша не пытался выведать причины его озабоченности, Марк отвечал уклончиво, потому что не хотел раньше времени раскрывать свои подозрения.
Дом Анриет Сове на улице барона Жоффруа стоял в череде особняков, украшенных небольшими башенками под остроконечными крышами, резными балкончиками и деревянными галереями. Он, один из немногих, был целиком сложен из камня, и его крыльцо было обнесено дубовыми перильцами.
Взбежав по ступеням, Рауль постучал в дверь небольшим молоточкам, висевшим рядом на цепочке. Им открыл пожилой мужчина в синей ливрее и, внимательно выслушав оруженосца, с поклоном пригласил войти.
Нижний зал дома был отделан деревянными панелями, на которых висели старинные гобелены, а выщербленные плиты пола были тщательно отполированы. В воздухе ещё витал приятный аромат смолистой мастики, которым были натёрты ступени деревянной лестницы ведущей на второй этаж. Вскоре появился управляющий в добротном кафтане и несколько растеряно сообщил, что часть слуг уже покинула дом.
— Повар уехал в Пьемонт, откуда его пригласила госпожа, — перечислял он, — конюх нашёл место в замке, истопник поступил подмастерьем в кожевенный цех, а младшая горничная теперь прислуживает в трактире у городских ворот. Остались только мы трое, но и я скоро уйду отсюда, вот только дождусь, когда магистрат решит судьбу этого дома. У госпожи не было родни, и наследники так и не отыскались. Если её имущество поступит в казну, я должен передать всё в лучшем виде.
Из дальних помещений появилась молодая женщина в опрятном платье
Проходя по красивым просторным комнатам, Марк старался представить себе, как жила в них почившая хозяйка. Он заметил, что на изящной, отделанной речными ракушками и позолотой арфе скопилась пыль, а значит, она не любила играть на ней. Рядом с широким пюпитром не было книжных полок и обычных в таком случае стопок книг. Выходит, и чтение её не увлекало. Зато возле резных пялец, на которые до сих пор была натянута незаконченная вышивка с сиреневыми ирисами, стоял круглый плетёный короб с мешаниной цветных мотков. Маленькие ножницы в виде длинноногой птички до сих пор лежали на выступающей слева полочке. Она любила вышивать и проводила за этим занятием много времени, подумал он.
Пройдя в спальню, он взглянул на прибранную кровать под высоким балдахином из тёмного дерева, почему-то напомнившую ему шатёр над ракой с мощами святого в каком-нибудь храме. Наверно это оттого, что именно на этой кровати тем роковым утром нашли мёртвой несчастную красавицу.
В маленьком будуаре, расположенном рядом, стоял столик, сплошь уставленный коробочками и флакончиками, а зеркало с двумя подсвечниками по сторонам, было хорошего качества и тщательно протёрто. Анриет любила смотреть в него на своё прекрасное лицо, и с удовольствием ухаживала за собой, подчёркивая свои достоинства с помощью белил, румян и помады, на которые не жалела средств. Здесь же он увидел небольшой круглый портрет в позолоченной раме, на котором была изображена золотоволосая красавица с простыми, но чистыми чертами и задумчивым выражением голубых глаз.
— Да, это госпожа, — печально улыбнулась горничная, остановившись рядом. — Она такой и была, её лицо было нежным и строгим, как образ девы Лурдес. И прекрасные голубые глаза. Она выглядела кроткой, но у неё был сильный характер. Она никому не давала себя в обиду.
— Что случилось перед тем, как она умерла? — спросил Марк.
— Ничего. До этого у неё был гость, купец из Пьемонта, довольно красивый молодой человек, и очень щедрый. Он подарил ей колье с рубинами. Потом он уехал, и она сказала, что никого не хочет принимать, ей нужно отдохнуть. А через день умерла.
— Ей кто-то угрожал, может, были какие-то письма или скандалы?
— Ничего такого, ваша милость. Госпожа Анриет никогда не корчила из себя недотрогу, но при этом имела собственное достоинство. Она сама выбирала, кого принимать, а кого нет. И это всем было известно. О ней много судачили, дамы ей завидовали, некоторые ревновали к ней своих мужей, но ей не было до этого дела. Последнее время она была весела и часто говорила мне, что скоро её жизнь изменится.
— Что она имела в виду?
— Не знаю точно, но, кажется, она собиралась замуж. Она не говорила мне об этом.
— Было ли что-то странное в последнее время? — спросил Марк, снова взглянув на портрет. — Она чего-то боялась, о чём-то тревожилась, может, на кого-то сердилась? Её поведение как-то изменилось?
— Пожалуй, нет. Она всегда пребывала в ровном расположении духа, а теперь часто улыбалась своим мыслям и… разве что… Да, кое-что странное было. Знаете, порой мне казалось, что она слегка… сошла с ума.
— Почему? — Марк обернулся к горничной.