Дело о демоническом коте

Куницына Лариса

— Ну, понимаете, она вдруг могла замолчать, прислушиваясь, и на её лице появлялось такое сердитое выражение. Она говорила: «Опять этот кот! Как мне надоели его вопли!» Но я не слышала никаких воплей! Она требовала, чтоб я нашла этого кота, который пробрался в дом и изводит её тем, что без конца мяукает и дерёт когтями панели. «Выбрось его прочь!» — кричала она. Но в доме не было никаких котов! Мы несколько раз обыскали всё, и даже прошли по улице, расспрашивая соседей. Только у матери господина Марена есть кошка, но она совсем старая и не выходит из дома. Причём лай, доносившийся из псарни кавалера де Турона, госпожу никак не тревожил. Она всё чаще твердила о коте, которого никто не видел. А потом… — женщина взглянула на Марка, и тот заметил, как

расширились от ужаса её зрачки, — когда она умерла, на её руках были такие ужасные длинные царапины, словно от кошачьих когтей. Мог ли это быть призрак, который охотился за моей госпожой? Она умерла так внезапно. И её ногти потемнели. Ещё накануне они были розовые, потому что она полировала их щёточкой, втирая порошок из красной яшмы. Я стараюсь не думать об этом, но едва наступает ночь, мне снова вспоминаются её слова о том, что где-то в доме орёт кот.

— Не принимала ли твоя госпожа какие-нибудь снадобья? — на всякий случай спросил Марк. — Может, она пила какие-то лекарства или настойки?

— Она пила только воду и вино, которое тоже разбавляла водой, — ответила женщина.

— Кто-то чужой входил в дом? Может, торговец или ремесленник, чтобы что-то починить?

— Нет.

— А гости? Кто-то навещал её последнее время?

— Кроме того купца, здесь бывали только другие господа. Она не устраивала званых вечеров, и приглашала их по одному в ответ на их письма с просьбой принять его, к которым они прилагали подарки. Она могла отказать и вернуть подношение, или посылала ответное письмо, в котором указывала, когда ждёт визита. Последнее время здесь появлялись секретарь магистрата господин Бурже, сын бывшего коменданта крепости Грегуар де Ремо и… — она замялась и бросила смущённый взгляд на стоявшего рядом с Марком Рауля.

— Да, не так давно его светлость навещал её и провёл здесь ночь, — пожал плечами тот. — Это иногда случалось. Госпожа баронесса считала, что пусть он лучше ходит сюда, чем к девицам с окраин.

— Да, — с облегчением кивнула горничная. — Ещё заходил секретарь сира де Легаре господин Менар, но он только поужинал и ушёл. И менестрель его светлости господин Лебрюн.

— И за кого же из них она собиралась замуж? — уточнил Марк, внимательно глядя на горничную.

— Не знаю. Хозяйка многое мне доверяла, что было необходимо при её образе жизни, но лишнего не говорила. Она умела хранить секреты, и в этом было одно из её достоинств, которые так привлекали тех господ. Вам стоит поговорить с Луизой Бедар. Они дружили ещё тогда, когда госпожа жила на окраине со своим мужем. Она так и осталась её единственной и очень близкой подругой.

— Кто это, Луиза Бедар? — спросил Марк, обернувшись к Раулю, но тот лишь пожал плечами.

— Она белошвейка, — поспешила объяснить Мари. — Живёт на западной окраине, в конце улицы барона Фернанда, возле обители милосердных сестёр.

— Я знаю, где это! — закивал Рауль и посмотрел в окно. — Мы ещё успеем сходить туда до ужина!

— Это торговая улица, — объяснял юноша, указывая Марку путь. — Здесь расположены лавки купцов и ремесленников, которые торгуют своими изделиями. На западной окраине располагается обитель милосердных сестёр, которая находится под патронатом баронессы. Там призревают сирот, бедных вдов и падших девиц. За стариками присматривают в приюте святого Христофора. Он на востоке города и находится под патронатом барона де Ранкура.

Марк шёл, глядя по сторонам. Широкие прилавки всё ещё были заставлены товарами, в глубине лавочек светились огоньки. Но покупателей было немного, и некоторые торговцы уже начали потихоньку закрывать свои заведения. Зато возле трактира на углу было оживлённо, туда заходили мастеровые и купцы, из зала слышалась мелодия лютни и резкий женский смех.

Чем дальше они шли, тем беднее были лавчонки, большая часть из которых уже была закрыта деревянными щитами. Только маленькая булочная светилась двумя стеклянными разноцветными фонариками, но и там булочник

уже убирал с подоконника корзинки с хлебом и пирогами.

Улица здесь была не так хорошо освещена, и в столице Марк уже насторожился бы и шёл, положив руку на эфес меча и прислушиваясь, не раздадутся ли где-то приглушённые голоса и поступь ночных грабителей, но Рауль всё так же беспечно поглядывал по сторонам, не проявляя никакого беспокойства. Наверно, Ранкур, и правда, был достаточно безопасным городом, где все друг друга знали.

Обитель милосердных сестёр пряталась за высокой каменной оградой, но её ворота были широко распахнуты, и за ними можно было рассмотреть несколько построек, окруживших красивую часовню, отделанную белым мрамором. Пройдя мимо, Рауль свернул в узкий переулок, где над ближайшей дверью висели большие ножницы, и постучал. Дверь приоткрылась, и он спросил у кого-то, как найти Луизу Бедар. Должно быть, ему ответили, потому что дверь затворилась, и он уверенно пошёл дальше.

Луиза Бедар жила в небольшом домике, втиснутом в ряд таких же старых, бедных построек. На её двери висел маленький бронзовый знак в виде иголки, воткнутой в моток ниток. Она сразу же отозвалась на стук и, увидев на пороге молодых мужчин, смутилась и встревожилась. Однако узнав, зачем они пришли, тут же пригласила их войти.

В доме было всего две комнаты. В одной она жила, а вторая была её мастерской с полками, на которых лежали отрезы полотна, мотки узкого кружева и большие катушки белых ниток. Сама она была некрасивой, но её платье выглядело опрятно. Отодвинув шитьё, которым занималась до их прихода, она села у стола и, сложив руки на коленях, выжидательно взглянула на Рауля, поскольку уже видела его раньше. Юноша кивнул Марку и тот спросил, знает ли она Анриет Сове.

— Я действительно знаю её ещё с тех пор, как она вышла замуж за старика Сове, — спокойно ответила девушка. — Её мать была служанкой в трактире, а кем был отец, никто никогда не знал. Сама она была милой и смышлёной. Я учила её шить, потому что им с мужем не хватало денег. Он был немолод, постоянно болел и уже не мог ездить за товаром так же часто, как раньше.

— Когда она переехала на улицу барона Жоффруа, вы всё так же встречались? — продолжил расспросы Марк.

— Да, она часто заходила ко мне поболтать. Приносила пирожные и небольшие подарки. Иногда мы болтали допоздна, а потом она оставалась на ночь, потому что наша улица плохо освещена, и можно запросто споткнуться и что-нибудь сломать.

— Заходила ли она к вам последнее время?

— Да, она приходила за три дня до того, как случилось это, — Луиза печально вздохнула. — Она принесла мне кувшинчик вишнёвого ликера и ленты для чепца, и пообещала, что даст мне приданое. Я была удивлена, а она засмеялась и объяснила, что скоро сама выйдет замуж, и ей хочется, чтоб и я была счастлива.

— Она сказала, кем был её жених? — спросил Марк.

— Вряд ли его можно назвать женихом, ваша милость. Я поняла только, что она положила глаз на какого-то господина из благородных. Когда я спросила, сильно ли он её любит, она пожала плечами и заявила, что любовь здесь ни при чём, но ему всё равно придётся жениться на ней, иначе его ждут большие неприятности.

— Значит, она кого-то шантажировала?

— Не знаю, я не стала спрашивать, а она не сказала. Думаю, ей надоело зависеть от разных мужчин. Она понимала, что когда-нибудь красота покинет её и думала о будущем. Она не хотела снова оказаться в нищете.

— О чём ещё вы говорили?

— О разном, она пересказывала мне сплетни, которые слышала от знакомых, потом мы говорили о моих соседях, которых она хорошо знала с тех пор, как жила здесь. Она сказала, что получила в подарок какое-то украшение с рубинами и расспрашивала меня о том, не болят ли у меня руки, потому что я жаловалась ей недавно, что мне стало трудно шить. Что ещё? — она задумалась. — Да, мы договорились, что вместе сходим в Храм святой Лурдес, а потом зайдём в кондитерскую, и она угостит меня миндальным печеньем и булочками с кремом.