Дело о девяти колотых ранах
Шрифт:
— Давай не будем о ней, — неожиданно перебила её графиня де Бурж, и, взглянув на неё, Марк заметил, что она побледнела ещё больше.
— Почему же? — наморщила носик виконтесса. — Амбер милая, просто Жозефина боится, что она уведёт вас у неё из-под носа!
— Какая глупость! — воскликнула та и попыталась ударить подругу веером по пальцам, но та резво отдёрнула руку и рассмеялась.
— Значит, Амбер красива? Странно, что она не бывает при дворе.
— Там и других красавиц хватает, — усмехнулась госпожа де Бейль. — К тому же ей
— Почему же?
— Из-за её покойного мужа! Его не жаловали во дворце! Он был старый и злой, — вставила виконтесса.
— Дело конечно не в этом, — усмехнулась Жозефина. — Наверно при дворе много злых стариков. Но говорят, что он впал в немилость ещё при короле Франциске и нажил себе могущественных врагов.
— Странно, что я не слышал о нём!
— Не слышали, и хорошо! Он же умер.
— Он вообще был странным, — нахмурилась виконтесса де Безьер. — Говорят, он не выпускал Амбер из дому, и постоянно оскорблял. Ему вечно чудились какие-то заговоры против него. Он слышал голоса! — она взглянула на Марка расширившимися от страха глазами. — Прямо в том доме, где жил, он кого-то убил. И эта страшная реликвия, которую он хранил…
— Прекрати! — неожиданно перебила её Жозефина, и на её лице отразился гнев. — Зачем говорить такие вещи!
А графиня де Бурж схватилась за сердце, но тут же поднялась, и едва не натыкаясь на заполнивших салон гостей, ринулась к выходу. Виконтесса де Безьер, испуганно смотрела на Жозефину, зажав себе ладошками рот.
— Что это с ней? — удивился Марк, снова взглянув на дверь, в которой только что скрылась графиня.
— Она вообще странная, — проворчала госпожа де Бейль, а Марк замер, глядя на появившуюся на пороге рыжую красавицу, которая с гордым видом окинула взглядом присутствующих.
Он поспешно отвернулся, надеясь, что она его не заметит, но зря. Спустя мгновение она была уже рядом и схватила его за руку.
— О, Марк! Я так давно не видела тебя! Ты совсем забыл свою малышку Аламейру! Идём со мной! Хотя бы сегодня, когда рядом нет Мадлен, поговори со мной! Я так скучаю!
— Аламейра, я занят, — попытался отказаться он.
— Чем? — изумилась она и посмотрела на сидевших на диване дам так, словно они были невидимы. — Я никого не вижу, по крайней мере, никого, кто заслуживал бы твоего внимания! Идём же, ты не пожалеешь, клянусь!
На её стоны уже начали обращать внимание, и ему пришлось встать, чтоб не оказаться в центре сцены, о которой уже на следующей день будут говорить везде, включая дворец. Причём, всё будет выглядеть так, словно Аламейра рыдала перед ним на коленях, срывая с себя одежду. Бросив прощальный взгляд на своих недавних собеседниц, он увидел расстроенное личико виконтессы де Безьер и злобную гримасу Жозефины де Бейль.
Аламейра тут же встала рядом и с гордым видом взяла его под руку.
— Ну, и куда мы идём? — уныло поинтересовался он, проходя по залу. — Ты понимаешь, что я пошёл с тобой только, чтоб избежать скандала?
—
— С женой я объяснюсь без труда, — проворчал он. — Но у меня ещё к тому же есть дед.
— Боишься, что он лишит тебя наследства? — невинно уточнила она.
— А это идея! — воскликнул он, останавливаясь.
— Хватит! — рассмеялась Аламейра. — Ты можешь проскакать нагишом через весь город, размахивая чьей-нибудь нижней юбкой, твой дед и бровью не поведёт!
— Он устроит мне разнос, а потом будет ворчать при каждом удобном случае, — усмехнулся Марк.
Они вышли в соседнюю комнату, где было немного сумрачно, и кресла для гостей расставлены далеко друг от друга. В разных концах этой гостиной притаились две парочки, и Аламейра громко поинтересовалась:
— А кто это у нас тут прячется?
Они тут же вскочили и, закрывая лица, бросились прочь.
— Как скучно стало жить, — пробормотала она, закрывая за ними дверь и поворачивая в замке ключ. — При Ричарде можно было флиртовать на виду у всех, а нынче приходится прятаться по углам. Так что ты ту делаешь? — она попыталась сунуть ключ себе в сумочку, но Марк отобрал его и отошёл к окну, где сел в кресло и поманил её к себе.
Она подошла и, недолго думая, села к нему на колени. Он не стал возражать и отодвинул завитой локон с её обнажённого плеча, вдыхая нежный аромат настурции с тонкими нотками апельсина, струящийся от её кожи. Она хотела обнять его, но он покачал головой.
— Остановимся на этом, если ты, конечно, не хочешь пересесть в другое кресло.
— Как скажешь, — разочарованно, но покорно кивнула она. — Так о чём ты говорил с этими деревенскими гусынями?
— Ты их знаешь?
— Ну, да, они глупы и развратны.
— Развратнее тебя? — удивился он.
— Я — образец добродетели, по сравнению с ними, — ответила она.
— Вот как?
— Они скучны и некрасивы, зачем они тебе?
— Я ищу информацию по делу, вот зачем. Думаешь, мне хочется сидеть в этой духоте и слушать, эту так называемую музыку, которая звучит хуже, чем кошачьи концерты? И вино тут подают дешёвое.
— Раньше ты был не так придирчив.
— Раньше мне было всё равно. А теперь я прихожу в этот вертеп разврата исключительно по долгу службы. И сегодня ты помешала мне, а потому должна быть наказана.
— Я согласна, — обольстительно улыбнулась она.
— Не так, как ты думаешь, а по-настоящему. Ты сейчас расскажешь мне всё, что знаешь об этом вдовьем кружке, а потом я отправлюсь домой к жене.
— Ты — чудовище, Марк, — обиженно проворчала она.
— Я слушаю тебя.
— Я мало знаю. Они такие жалкие, что общаться с ними ниже моего достоинства, но я встречаюсь с дамами, которые их знают. Они сплетничают, потому кое-что мне всё-таки известно. Может, ты меня поцелуешь?
— Нет. Продолжай!