Дело о картине Пикассо (Сборник новелл)
Шрифт:
– Какой еще Родик?- спросил ничего не понимающий Майкл.
– Да так, ты его не знаешь...- сказал я, уже репетируя разговор с Кашириным.
Распахнулась дверь, и в нее влетел взлохмаченный репортер Фурцев.
– Майкл!!! Три минуты до перегона - горю!!!- заорал он, ломая руки.
– Чтоб ты уже сгорел поскорее!- заворчал Майкл и отдал мне кассету.Слабонервных просят покинуть зал.
Я не стал возражать и смылся.
***
– Ты что, офонарел, Макс?- орал в трубку Каширин.- Да этих "опелей" по Питеру - тысячи три, не меньше! А если
Стоя в центре ньюс-рума, наорать на него в ответ я не мог и сказал как можно спокойней:
– Не вопи. Пока единственная зацепка - этот "опель". К тому же меня интересуют только черные, определенного года. Ну плюс-минус... И еще, на всякий случай запиши: Низинин Майкл... тьфу ты, Михаил Вадимович, семидесятого года рождения, судимый. Шли мне все, что найдешь... Вдруг выгорит.
Мне пришлось подождать минуточку, пока Каширин выговорит весь свой фирменный "малый матросский загиб", в котором самым цензурным было слово "хрен". Улучив секунду, я вставил:
– А если - хрен, то Обнорский с тебя семь шкур снимет, понял?
В ответ Каширин разразился еще более цветистыми фразами, и я не удержался.
– Телевизор!- сказал я.
– Что "телевизор?" - не понял Родик.
– Между "твою" и "мать" вставь "телевизор". Вчера научился. Ну все, жду информации.
Повесив трубку, я увидел Аню Пончеву, сидевшую в углу перед просмотровым плеером. На ее безупречном лице застыло выражение такой скорби, что я был убежден - она только что потеряла близкого человека.
– Привет,- безразлично сказала она, когда я подошел.- Как себя чувствуешь на новом месте?
– Привыкаю,- сказал я.- Сегодня уже один раз договорился насчет съемки в морге и целых два раза дозвонился до фан-клуба "Зенита".
– Молодец...- загробным голосом сказала Аня.- А у меня... У меня...- Я вытащил платок и приготовился к потоку слез.- Текст не срастается с видео у меня! Привезли полкассеты в браке!
– А кто виноват?- спросил я, сдерживаясь.
– Славка Шляпников. Видеоинженер, помнишь? Какой-то он опущенный в последнее время. Тормозит на каждом выезде.- Аня поджала губы.
– Ну а как он-то мог набраковать?- не понял я.- Он ведь только оператора страхует да машину водит, разве не так?
– Ну в первую очередь они за камерой следят и вообще - технари! А Славка вообще - ас. Но сегодня вот за балансом не уследил. Все зеленое получилось. Главное, я смотрю...- Распаляясь, она становилась еще красивее, но в данном случае это было не ко времени, и я ее перебил:
– Подожди. А монтировать они умеют?
– Видеоинженеры-то? Ну не как Майкл, конечно, но на элементарном уровне - еще бы! А Славка как-то раз из монтажеров...
– Интересно,- сказал я...- Извини, я отойду.
Идя по коридору, я почувствовал, что утихшая, было, голова вновь заныла. И на кой хрен Шляпникову было стирать этот материал, если это действительно сделал он? И кого мне теперь проверять первым, скажите на милость, его или все-таки Дениса?
Когда я зашел в операторскую, там были оба. Что сразу навело
Денис мирно разговаривал по телефону, а Шляпников, спиной к входу, возился с камерой. Я решил немножко "побутафорить" и громко сказал:
– Ребят, там из милиции звонили, просили список свидетелей вчерашнего убийства...
Плечи Шляпникова вздрогнули, но он не обернулся:
– Лично я не видел ни фига. И ни в какую милицию не пойду.
– Я так им и сказал.- Мне нужно было посмотреть на его лицо, но он все не оборачивался.- Просто, если вызовут, чтоб вы не удивлялись...
– Ну, бли-ин,- протянул Денис. Шляпников швырнул отвертку и пошел к выходу.- Нам только этого не хватало! Славка, ты куда, у нас же выезд!
– Покурить успею,- буркнул инженер и, смерив меня взглядом, вышел.
Физиономия его ровным счетом ничего не выражала. "Ломброзо отдыхает",подумал я и спросил у Дениса:
– Чего это он?
– Переживает,- вздохнул тот.- Мы же вместе все это снимали. Славка так на студию несся... И все впустую.
– Да. Новости - это сплошной драйв,- сказал я и пошел звонить Обнорскому.
Тем временем драйв усиливался прямо пропорционально приближению эфира. Сумасшедший дом настигало очередное обострение, и я волей-неволей включился в процесс. Рассовав по монтажкам десяток кассет, дозвонившись в сто контор и распечатав триста пресс-релизов, я даже удостоился похвалы редактора, сменившего Махмуда. Редактора звали Марианной, и она была роскошной белозубой и загорелой красоткой, которая, как я успел услышать, вышла на работу после скромного средиземноморского круиза. Она источала прямо-таки сокрушительные улыбки всем и каждому, и когда я, мысленно помирая со смеху, ознакомил ее с несколькими срочными сообщениями из "Золотой пули" (явно высосанными из пальца беременной Горностаевой), она одарила этой улыбкой и меня. Улыбнувшись ей в ответ, я побежал в эфирную аппаратную и услышал за спиной: "Не такой кретин, как кажется". Обернувшись, я увидел на лице Марианны такое невинное выражение, что сомнений в том, что это сказала именно она, у меня не осталось. "Ну ладно, красавица, я тебе покажу кретина",- мысленно пообещал я, быстренько подсчитав, когда у меня последний раз ночевала женщина. Но возбуждение тут же сменилось злостью - перед глазами всплыла Юлька, да еще в таком виде, что я чуть не зашатался. "Вот она какая, белая-то горячка",- подумалось мне...
– Минутку подождите. Макс!!!- оторвалась от трубки Лариса, выдернув меня из опасных грез.- Тебе там почта пришла из "Золотой пули", я запустила на печать сдуру, а там сорок страниц!!!
– Ты это, завязывай с такими объемами,- тут же подключились все присутствующие.- Нам бумагу и так под завязку выдают!
От огромного принтера, выплевывающего листок за листком, уже кричала Марианна:
– Ну кто запустил на печать такую кучу мусора? У меня еще папка для ведущего не прошла!!!