Дело о мастере добрых дел

Федорова Любовь Борисовна

– В вино пьяный гриб бесполезно лить. Не возьмет.

– Сколько влить... И сколько выпить...

Если в этом причина чудовищной передозировки - так может быть. Поить пьяного хоть ниторасом, хоть дичкой и правда, на первый взгляд, бессмысленно, нет обычного мгновенного эффекта. Зато последствия непредсказуемы. Алкогольное опьянение проходит в разы быстрее, чем действие нитораса, и пьяный гриб через какое-то время всерьез берет свое. Но в первую четверть стражи можно ошибиться, неверно толковать происходящее.

–

Были другие дела в тот день?
– спросил Илан.
– Может, в них причина?

– Были. Вечером сходить к больному. Какие в этом могут быть причины?

– Мало ли. Что за больной?

– Профессиональные тайны не рассказываю.

– Я врач. Ничего страшного в том, чтобы обсудить случай с коллегой.

– Нет. Извини, доктор, нет. Не нужны советы. Я уже с одним тут роды обсудил...

– А правда помнишь?

– На слабо не разведешь, - усмехнулся Эшта.
– Помню, сказать не могу.

– Лапаротомию под ниторасом делал или под эфиром? Гагал тебя дозировкам научил? С эфиром он сам нормально не умеет. Все время мало льет.

– Что?
– насторожился Эшта.

– Кишечные швы разошлись, я переделывал твою работу.

– Как?
– приподнялся Эшта.
– Как разошлись? Повреждения касательные, кишка была живая, все чисто, никаких сомнений...

– Подробно рассказывать, как они расходятся? Послеоперационный парез кишечника, вздутие, несостоятельность швов, перфорация, перитонит...

Эшта выругался.

– Сказал им, следить и не кормить раньше времени и чем попало...
– прошипел он.
– Так ты все знаешь? Он умер? Что следакам меня не выдал?

– Он жив, лежит через коридор напротив. На пятые сутки подбросили мне с перитонитом. У него там дочь и священник. Хочешь его увидеть - вставай. Не хочешь - лежи, я не заставляю.

– Дай еще вина...

– Не дам. Когда остальное вспомнишь, тогда поговорим, и про вино тоже. На Гагала зря не дуйся. Он этому свину, который оперировать запретил, морду бить рвался, еле оттащили. И он за тебя переживает. Так, что самому плохо. Если дойдет до суда, мы все подтвердим, что не ты виноват. Если надо, поговорю с крючкотворами из префектуры, они законы знают лучше нас, скажут, как надежнее выкручиваться. Только и ты им добром отплати. У них тоже работа. С них за нее спрашивают.

Эшта не ответил. Осторожно поправил на себе одеяло. Потом сказал:

– Подвинулся неловко. Рука болит...

Илан полез в соседнюю тумбу за лекарством. Чуть подождал, пока Эшта успокоится, на цыпочках прошел по палате до доктора Ифара, чуть наклонился - спал или слушал? Ифар молча взял его за руку и пожал.

Выглянул в коридор искать Мышь и практически нос к носу столкнулся с отшельником. Первое, что подумал - тот не отшельник, почему его так зовут? В палате с тусклой

лампой на окне было незаметно, а в светлом коридоре - несоответствие должному образу в полный рост. Одежда чистая, хорошая, лицо загорелое, глаза светлые, волосы перец с солью, на черном половина седины. Выглядит моложе, чем есть, благодаря осанке. Он явно из флотских - выправка, походка, и это объясняет, почему он понимает ходжерский. Из военных флотских, он не простой матрос, он офицер. Тридцать лет службы в храме на окраине не стерли ни одной характерной черты. Илан кивнул, здороваясь. Отшельник замер прямо, как во время смотра. Вдруг медленно опустил плечи и кивнул в ответ. А взгляд изучающий, неотрывный.

– Все в порядке?
– спросил Илан.
– Вам дать провожатого?

– Не нужно, - тихо ответил тот.

– Что ж, в добрый путь. Спасибо, что отозвались. Я велю передать денег на храм.

– Разрешите вопрос к вам, доктор?

Илан немного удивился. Он думал, у таких людей на все вопросы заранее должен быть собственный ответ, иначе зачем вообще нужны священники, если не объяснять непонятное. Пожал плечами: спрашивайте.

– Как вы себе отвечаете на вопрос "почему я?"

– Очень просто, - отвечал Илан.
– Другим вопросом: а почему не я? Вы что-то еще от меня хотите сейчас? Извините, я очень устал.

– Прошу прощения, нет в мыслях вас утруждать.
– И вдруг покачал головой: - Вы атеист, как ваш отец, а жаль.

– Формально я единобожец, как вся моя семья, но не хочу углубляться в эту тему. Можно, я вас тоже спрошу? Не знаю одну вещь, хотел узнать.

– Давайте.

– Кто такие небесные посланники?

– Люди, - улыбнулся офицер-отшельник.
– С крыльями.

– Ангелы?

– Нет. Люди. С крыльями. Вам доброй ночи.

Илана дернуло. В прошлый раз от такого пожелания на госпиталь свалилось хофрское посольство. Но отшельник уже шел прочь.

Чем люди, видевшие ангелов отличаются от людей, которых видели ангелы, Илан уяснил. Осталось понять, чем различаются ангелы и люди с крыльями. И почему это не одно и то же.

* * *

Вопреки дурной примете, от пожелания доброй ночи ничего ужасного до самого утра не случилось. Не считая мелких и средне-крупных пакостей вроде того, что в первой общей палате больной помочился под кровать, а герой-любовник, снятый с забора, допрыгав на одной ноге, попытался выставить хлипкий временный ставень, вылезти и сбежать к своей любимой сквозь так кстати разбитое окно. Героя вовремя приняли под руки санитар и дежурный фельдшер и успокоили норником. В это время в приемнике с помощью пьяного пациента разбили объемную банку нашатыря, работать там стало невозможно, и беспокойный приемный покой пришлось переместить на край дезинфекции, развесив в коридоре и самой большой моечной простыни, чтобы отгородить его непростую работу от обычных госпитальных служб.