Дело о плачущем призраке.Дело о беспокойном графе
Шрифт:
Когда племянник Елизаветы Николаевны соскочил с коня (а сделал он это с непринужденной грацией), Евгений заметил еще целый ряд неприятных черт. Например, высокий рост при гармоничном сложении и отсутствии даже намека на сутулость. Интригующую бледность лица, обрамленного темными, коротко стрижеными кудрями. Слегка косящие выразительные глаза, асимметричные брови, необычной формы нос. Рассеянный обычно филолог разглядел каждую мелочь. О, куда тут сравниться миловидному, но простоватому Андрею Зыкину! Эта птица поопаснее. Гнусный Ловелас, скучающий Дон Гуан, привыкший разбивать
Между тем вновь прибывший легким шагом вошел в столовую.
– - Здравствуйте, господа, и простите. Как я ни спешил, все равно опоздал. Тетушка, что за новости? – он кивнул в сторону окна, за которым конюх уводил коня.
– - Вы ведь намеревались продать Снежка. Боюсь, содержать его обременительно.
– - Хочешь сказать, он в плохом состоянии? – осведомилась Карелина столь суровым тоном, что Евгений попятился. – Не ври, в хорошем. На нем регулярно выезжают – я лично проверяю.
– - Он в превосходном состоянии. Вы же видите: я просто не в силах был удержаться и, обнаружив Снежка в вашей конюшне, сразу на него вскочил. А мог бы добраться от Осинок пешком.
– - Долго бы пришлось пешком добираться, -- проворчала Елизавета Николаевна. – А коляска наша сейчас здесь, у меня. Ну, и что бы ты делал без Снежка, столичный умник?
– - Возиться со скаковым конем ради моих редких приездов – лишняя трата ваших сил, -- спокойно объяснил гость.
– - То есть, я бессильная, никуда не годная старуха? Спасибо, милый Сашура, уважил.
Тетушка с племянником уставились друг на друга, словно пара дуэлянтов. Евгений вдруг обнаружил, что у них одинаковые глаза: блестящие, темно-серые с голубыми искорками, ироничные даже во время перепалки.
Племянник, сдавшись первым, по старинному обычаю троекратно поцеловал тетушку в морщинистые щеки.
– - Не успели встретиться – уже ругаемся, -- засмеялся он.
– - Ну, что мы с вами за люди, тетя Елизабет? Нас только в паноптикуме выставлять, за большие деньги. Георгий Михайлович, я привез вам последний «Военный сборник». Наверняка сюда он еще не добрался, а там немало интересного. Ваша наградная шпага когда-то так очаровала мое детское сердце, что я навсегда неравнодушен к оружию. Она, как обычно, при вас? Прокофий Васильевич, я уверен, Жозефина пребывает в добром здравии. Буду счастлив засвидетельствовать ей свое почтение. Сколько фунтов прибавила за год?
Раздражение Евгения против приезжего франта (приезжего? А сам он кто? Сам он здесь живет – ответил внутренний голос) усиливалось с каждым мигом. Есть такие хитрые типы, к каждому умеющие подлизаться, каждому услужить. Молчалины блаженствуют на свете – о, как правильно написал великий Грибоедов! Наверняка Сашура сделал прекрасную карьеру в Санкт-Петербурге. Остается подольститься к дачникам – и дальнейшее продвижение не за горами.
– - Мой племянник, Александр Александрович Коцебу, -- между тем, представила гостя Елизавета Николаевна.
– - А это наши новые соседи Куницыны, Аделаида Федоровна и Станислав Сергеевич.
– -
– - Значит, милейшая Елизавета Николаевна подробно вам о нас писала?
– - жеманно улыбнулась Куницына. – Надеюсь, мы не разочаруем вас при личном знакомстве.
Евгений с открывшейся чуткостью ко всему, связанному с соперником, поймал лукавые взгляды, коими обменялись тетушка с племянником, и его осенило догадкой: нет, она о Куницыных подробно не писала. Хотя как это может быть, ежели гость в курсе всех мелочей их обустройства?
– - Разочаруете? Напротив – очаруете, -- галантно ответствовал Коцебу. – Прекрасная дама, которой оказывает внимание сам министр...
– - Откуда вы знаете? – Аделаида Федоровна игриво прикрыла лицо веером, нелепым в деревенской столовой. – Я была уверена, этот невинный флирт – наша с ним маленькая тайна.
– - Мне было достаточно вас увидеть, чтобы догадаться, -- со значением произнес Александр Александрович.
Как милейшая, благороднейшая Елизавета Николаевна терпит столь отвратительного типа? Она явно наслаждалась диалогом и словно с трудом сдерживала смех.
– - Не хотите составить мне завтра компанию в верховой прогулке или в игре в теннис? Стас что-то обленился, ему лишь бы валяться в гамаке, и я скучаю одна.
– - Да, развлекли бы мою благоверную, -- поддержал жену Станислав Сергеевич. – Тут, в глуши, нет приличного общества, и бедняжка тоскует.
– - С удовольствием сыграю завтра в теннис. Уверен, ваш корт обустроен идеально.
Мерзавец немного повернул голову, и его тетушка, очевидно, уловившая в этом желание закончить разговор, поспешно проговорила:
– - Сашура, я еще не представила тебе Катиш, племянницу Прокофия Васильевича. Она приехала сюда на лето.
– - Добрый вечер, Катя.
– - Катиш, -- поправила девушка.
– - Предпочитаете именоваться на французский лад? – Александр Александрович усмехнулся. – Но мы не во Франции и даже не в Москве, милая Катя. Мы в Бобровичах.
Катиш вспыхнула. Милая Катя было произнесено столь снисходительно-высокомерно, как будто она была глупым ребенком, а Коцебу – всеведущим Господом, когда-то лично создавшим Еву из ребра.
– - Она предпочитает, чтобы с нею не фамильярничали, -- в наконец-то нашедшей выход ярости выпалил Евгений.
Гнусный ферт благодушно улыбнулся.
– - У меня и нет подобного желания, Евгений Павлович. Но если я случайно преступил границы, милая Катя способна сама за себя постоять, не нуждаясь в защитниках. Или я ошибаюсь?
Он спокойно перевел взгляд на Катиш.
– - Не лезьте, когда вас не просят, -- раздраженно бросила девушка Евгению. – Сама справлюсь. А вы, Александр Александрович, не думайте, что раз мне всего девятнадцать, так я ничего в этой жизни не перестрадала. В душе я не молода, а стара, как мир.