Дело о сбежавшем трупе

Гарднер Эрл Стенли

— Разделяете ли мнение такого эксперта, как доктор Леймон Снайдер: в обычных условиях появление трупного окоченения — например, такого, которое вы отметили, — явилось результатом смерти, наступившей между двумя и семью часами пополудни предыдущего дня?

— Да, сэр, разделяю.., я так полагаю.

— Полагаете, доктор?

— Да, поскольку врач удостоверил время наступления смерти между двумя и тремя часами предыдущего дня, и в процессе распространения трупного окоченения нет ничего, что позволило бы более точно определить это время. Доктор Снайдер

и другие авторитеты рассматривают только общие случаи. Они не могут выработать правил, которые позволили бы точно определить время наступления смерти в каждом отдельном случае. Они оперируют общими соображениями. Нет ничего более сложного или, лучше сказать, более изменчивого, чем точное определение наступления трупного окоченения.

— Вам известны симптомы отравления мышьяком, доктор?

— Да, сэр.

— И в чем они заключаются?

— Появляется чувство жжения во рту и гортани. В области живота начинаются колики, которые сопровождаются тошнотой и рвотой. Обычно отмечается понос. Бывают периоды при определенных обстоятельствах, когда первые симптомы задерживаются, но, как правило, они проявляются очень скоро после принятия яда.

— Благодарю вас, доктор, — заключил Мейсон. — У меня нет больше вопросов.

— Вызовите Гарольда Титуса, — попросил Вандлинг.

Титус прошел вперед, был приведен к присяге, сказал, что он исполняет обязанности помощника шерифа, что он специализируется в изучении отпечатков пальцев, что он присутствовал в то время, когда в трех милях от Кремптона было обнаружено тело Эдварда Давенпорта, что он снял у умершего отпечатки пальцев и сравнил отпечаток большого пальца руки с тем отпечатком, который имелся в водительских правах Эдварда Давенпорта, и что они оказались идентичными.

— Вели ли вы расследование в мотеле Кремптона по данному делу?

— Вел. Да, сэр.

— В какое время проводилось расследование?

— Приблизительно в три тридцать дня двенадцатого.

— Это был понедельник?

— Да, сэр.

— Что вы обнаружили?

— Я обнаружил запертую на ключ комнату, в которой должен был находиться труп. Открыв дверь, я увидел, что там никого нет. Окно было распахнуто и оконная сетка опущена. На кровати лежала мужская одежда, сумка, коробка конфет и бумажник с различными документами, из которых явствовало, что комнату снял некий Эдвард Давенпорт.

— Вы не встречались с обвиняемой. Мирной Давенпорт, во время расследования?

— Встречался. Да, сэр.

— Она говорила, кем приходится ей человек, который занимал ту кабину?

— Говорила. Да, сэр.

— Кем же?

— Мужем.

— Каким образом она характеризовала его состояние?

— Как безнадежное, когда она и ее спутница, миссис Ансел, прибыли туда.

— Не говорила ли она, что они с миссис Ансел находились у постели больного?

— Говорила. Они вдвоем вошли в комнату, потом она вышла из комнаты; вскоре ее мужу стало хуже, он начал задыхаться. Срочно вызвали доктора, который констатировал состояние больного как критическое. Доктор

был рядом с ним, когда он умер. Потом доктор запер комнату на ключ, заявив, что обстоятельства смерти таковы, что он не может выписать свидетельства о смерти.

— Больше она ничего не сказала?

— Она также выразила возмущение словами доктора, который дал понять, что подозревает ее в убийстве.

— А каково ваше отношение к происшедшему? Титус усмехнулся и ответил:

— Нам стало известно, что Эдвард Давенпорт выпивал. Мы опросили соседей и обнаружили свидетеля, который заметил мужчину в пижаме, вылезавшего из окна этой кабины, и, следовательно, мы сделали вывод, что он выпил и решил гульнуть.

— Что вы предприняли?

— По настоянию доктора Рено мы изъяли ключ от этой комнаты.

— Были ли наложены какие-либо меры пресечения свободы передвижения в отношении обвиняемой или ее спутницы, миссис Ансел?

— Разумеется, нет.

— А что сделали женщины?

— Они перешли в кабину рядом.

— Вы не отдавали им ключ от тринадцатой кабины?

— Разумеется, нет.

— Ключ оставался у вас?

— Да, сэр.

— Предпринимались ли какие-либо попытки помещения обвиняемой под надзор?

— В то время — нет. Позднее — да.

— Что же произошло?

— Она рассказала нам, что собиралась на ночь остановиться в мотеле, но.., о, я не знаю.., приблизительно в семь часов утра управляющий позвонил нам и сообщил, что они покинули мотель. Мы следили за ними до Фресно и установили, что они сели на самолет и полетели в Сан-Франциско.

— Что вы сделали?

— Мы позвонили в Сан-Франциско и попросили установить за ней наблюдение.

— И это было сделано?

— Да, конечно, насколько я могу знать из поступивших сообщений.

— Понятно, хотя я не спрашиваю вас, какие действия были предприняты другими органами власти. А теперь скажите, когда вы опять увидели обвиняемую?

— Это было четырнадцатого.

— В какое время?

— В четыре тридцать дня.

— А где именно?

— В вашей конторе.

— У вас с нею состоялся разговор?

— Да, состоялся.

— Что сообщила вам обвиняемая по поводу коробки с конфетами, которая была представлена как улика?

— Она сообщила, что купила эту коробку и положила в сумку мужа, что он всегда носил с собой конфеты, так как временами у него наступало непреодолимое желание выпить, а конфеты помогали бороться с этой привычкой. Она назвала это «сладким запоем».

— Она призналась в том, что купила эту коробку с конфетами?

— Да, сэр.

— Вы спрашивали, не вскрывала ли она эту коробку и не прикасалась ли к шоколадным конфетам?

— Она ответила, что купила коробку шоколадных конфет и положила ее в сумку мужа, не открывая, сняв только оберточную бумагу, в которую были завернуты обе коробки, но целлофана не касалась.

— Вы исследовали эту коробку?

— Да, сэр.

— На предмет обнаружения скрытых отпечатков пальцев?

— Да, сэр.