Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит»

Бучер Энтони

Доктор Боттомли поймал их согласные взгляды.

— Ад и смерть, — бухнул он. — А я об этом и не подумал!

— Продолжайте рассказ, — сказал лейтенант Джексон.

* * *

Короче говоря: я дал капитану Эгеру то, что считал лучшим советом — лично передать посылку мисс Крейвен, объяснить, как она попала в его руки, и оставить дальнейшее развитие событий в её руках.

— Быть может, и так, доктор, — задумчиво кивнул он. — Думаю, я могу тревожиться из ничего. Но был бы рад, если теперь, зайдя со мной так далеко, вы довели бы дело до конца. Пойдёмте со мной на Шенандоа-роад.

Я колебался. Это было

заманчивое приключение, но, чёрт возьми, у меня уже было приключение тут, на 221б. И, сидя в нерешительности, я узнал адрес по Шенандоа-роад. Это убедило меня. Если по какой-то возмутительной случайности один из обитателей этого дома оказался вовлечён в невероятную историю капитана Эгера, мне определённо следовало довести дело до конца.

— Но это несколько сложно, — пояснил я. — В этом доме имела место небольшая неприятность, — прибавил я, мысленно помечая, что надо послать это замечание нашему «иррегулярному» товарищу Александру Вулкотту для его коллекции преуменьшений, — и я под полицейским неважно-как-это-звучит. Не уверен, что я могу просто уйти.

Капитан Эгер призадумался, а когда он заговорил, я понял, что это были не пустые размышления.

Минуту спустя сержант — не знаю его имени, тот, что заменял днём на посту Ватсона — вынужден был изгонять, как собаку, любопытного пьяницу с загорелым лицом, шумно шатавшегося по дому. Пока сержант Как-его-там усердно исполнял свой долг, я выскользнул из 221б, метнулся за угол так быстро, как только способен прыгать человек моих габаритов, и стал дожидаться капитана. Тот немедленно прибыл, обрадованный успехом своего пьяного выступления и сожалея лишь о том, что наш график не позволил ему предаться по-настоящему зажигательной драке с сержантом.

Теперь я прекрасно понимаю потерянность капитана и блуждания Ридгли вчера вечером. Добраться до бульвара Голливуд оказалось непростой задачей; не поняла бы нас разве что перелетающая с места на место ворона. Но на этом бульваре мы сели в красный вагон с пометкой «Западный Лос-Анджелес», а на конечной его остановке нашли такси, быстро доставившее нас прямо к дому 11473 по Шенандоа-роад.

Это приятный дом, как некоторым из вас, быть может, известно, — маленький, но новый и удобный, построенный, насколько могу судить, уже после возведения мистера Фернесса в доценты. Мы позвонили в дверь и стали ждать. Как только послышались шаги, капитан Эгер зашептал «Возьмите это!» и протянул мне коробку.

Времени спорить не было, ибо дверь отворилась.

— Мисс Белль Крейвен? — спросил я у маленькой старушки в домашнем платье несколько старинного вида.

— Да, — резко проговорила она. — Что вы хотите? Это не о Них, нет?

— Мой друг здесь… — начал я.

— Что друг?

Я изумлённо обернулся. На тротуаре я стоял один.

Эффектная пауза. Конец паузы.

— Что вы хотите? — повторила мисс Крейвен.

— Я… э-э-э… мрмфк… у меня посылка для вас, — смог выговорить я, пока мои глаза тщетно осматривали Шенандоа-роад во все стороны в поисках хоть какого-то следа капитана Фэрдела Эгера.

— Хм! — произнесли мисс Крейвен. — Ни разу за всю свою жизнь не видела мальчика-посыльного с бородой.

— Я не посыльный, — попытался объяснить я в манере, не лишённой, как я надеялся, достоинства. — Точнее, не совсем. Я, собственно говоря, облечён поручением…

— Не от Них? — поспешно прервала она.

— От кого-то, кто, как я полагаю, неизвестен вам, по чьей просьбе я взялся…

Маленькие

глазки пожилой дамы чем-то походили на буравчики. Под их пристальным взглядом я забарахтался и сам это ощутил. Более того, хотя я знаю наизусть все грамматические правила, касающиеся сложноподчинённых предложений, я всегда склонен увязать, используя их в устной речи. И теперь я тоже увяз.

— Проходите внутрь, — резко произнесли мисс Крейвен. — Мы не можем допустить, чтобы вы весь день стояли на крыльце. Они вас увидят, и неизвестно, что Они могут сделать. Входите, — безапелляционно повторила она.

Я последовал за ней в очень опрятную маленькую гостиную, обставленную любопытной смесью калифорнийского стиля Рузвельта II и канзасского стиля Рузвельта I. [74] Последний казался столь же удобным, сколь и безвкусным; я выбрал побитое жизнью моррисовское кресло и помедлил, пока моя — можно ли сказать хозяйка? — не села первой.

74

Имеются в виду американские президенты-однофамильцы Теодор Рузвельт (в 1901–1909) и Франклин Рузвельт (в 1933–1945).

— Садитесь, молодой человек, — приказала она, совершенно не обращая внимания на тот факт, что едва ли я мог быть моложе её больше, чем на год. — Расскажите мне об этом всё. И помните, Они уже пытались меня одурачить, и Они не преуспели.

Я сел, наслаждаясь восхитительным моментом понимания, сколь невероятно удобно моррисовское кресло. Что бы ещё ни говорили об этом невероятном переплетении утилитарного и 20222, Уильям Моррис, [75] несомненно, знал, как человек любит сидеть. Но сдержанно-враждебный взгляд мисс Крейвен быстро лишил меня всякого чувства лёгкости в теле.

75

Уильям Моррис (1834–1896) — английский художник, писатель и теоретик искусства, основатель движения «Искусства и ремёсла», стремившийся внести эстетику и поэзию в предметы домашнего обихода.

Как всегда, когда я пытаюсь решить, как лучше поступить в данной ситуации, я бессознательно переместил руку в нагрудный карман. Прикоснувшись к спрятанной там бесценной траве, я вспомнил, что я, грубо говоря, джентльмен, и прервался на вопрос:

— Могу ли я?

— Естественно, нет, — ответила мисс Крейвен столь же небрежно. — Продолжайте свой рассказ.

— Возможно, вы помните, — начал я более или менее беспомощно, — некоего Питера Блэка.

— Не знаю, — отрезала мисс Крейвен.

— Он был, полагаю, — попытался я продолжить, — помолвлен с вашей сестрой Алисой около 1917 года.

— В самом деле? И, полагаю, вы знаете о моей сестре больше меня?

Всё шло не слишком хорошо.

— Конечно, вы помните, — предположил я, — почему ваша сестра уехала из Канзаса?

Единственным ответом мисс Крейвен стало то, что она подошла к моему креслу, крепко схватила мою прекрасную бороду обеими руками и дёрнула за неё изо всех сил.

Кажется, я завизжал. Возможно, закричал или завопил. В любом случае, я произвёл шум — вот ещё один образец для коллекции Вулкотта; даже более сильный и смелый человек, чем я, не постыдился бы дрогнуть перед целеустремлённой силой этого рывка.