Дело об обойных маньяках
Шрифт:
– Вы знаете, друзья, мою фотографическую память. С самого начала, с момента, когда Виктор впервые рассказывал нам об этом необычном преступлении, меня что-то зацепило. Но что меня могло зацепить в его рассказе? Что-то такое, с чем я сталкивался раньше. Имени финансиста, несмотря на его определенную известность, я ранее не слышал. Какие-то обстоятельства преступления? Они были слишком общи. Порассуждав таким образом, я довольно быстро пришел к заключению, что зацепить меня могло только одно - название улицы, на которой стоял дом. Я направил розыски на то необычное, что могло связываться с названием этой улицы.
Холмский вставил набитую трубку в рот и поджег ее специальной вощеной спичкой, из коробки с диагональной надписью "Охотничьи".
– Я поднял литературу, очерки Гиляровского, другие очерки о старой Москве, перетряхнул Интернет. Весьма скоро я узнал, что на улице Мещанской, которая когда-то была 1-й Мещанской улицей, некогда находились палаты Якоба Вилимовича Брюса, известного московского мага и чернокнижника, обитавшего неподалеку от своего детища - Сухаревой башни. Часть этих палат сохранилась. Я уточнил их современный адрес - ошибки быть не могло: это был адрес того самого дома, квартира в котором подвергалась неоднократному взлому. Мне стал понятным возможный мотив преступления: преступники искали в стенах этой квартиры книги Якоба Брюса.
П.И.Богатырев в своих очерках "Московская старина" описывает, что москвичи уверились, "будто у Брюса была такая книга, которая открывала ему все тайны, и он мог посредством этой книги узнать, что находится на любом месте в земле, мог сказать, у кого что где спрятано... Книгу эту достать нельзя: она никому в руки не дается и находится в таинственной комнате Сухаревой башни, куда никто не решается войти".
Из другого источника я узнал, что чиновники, составлявшие опись кабинета Брюса по его смерти, нашли там немало книг необычных, например: "Философия и мистика на немецком языке", "Небо новое на русском языке" - так обозначено в описи. Была и вовсе загадочная книга, состоявшая из семи деревянных дощечек с вырезанным на них непонятным текстом. Народная молва утверждала, будто магическая Брюсова книга принадлежала некогда самому премудрому царю Соломону. И Брюс, не желая, чтобы она после его смерти попала в чужие руки, замуровал ее в стене Сухаревой башни.
Но, как известно, при сломе Сухаревой башни никаких книг в ее стенах обнаружено не было. "Невесту Ивана Великого" сломали при Сталине, в 1934 году, и уж он-то хорошо позаботился, чтобы обломки башни тщательно просеяли! Оставалось предположить, что некто, осведомленный о жизни Якоба Вилимовича более моего, надеялся найти в стенах этого дома одну из чудесных книг.
Тогда я предложил Соколову устроить розыгрыш. По московскому телеканалу по нашей просьбе было зачитан текст, в котором говорилось, что при ремонте одной из квартир по улице Мещанской обнаружены несколько древних книг громадной редкости, и что в настоящее время книги находятся на реставрации в мастерской при библиотеке им. Ленина, а потом будут выставлены на аукцион. Текст для верности был повторен несколько раз, утром и вечером. А сыщики Соколова тем временем приготовились к приходу в мастерскую непрошеных гостей. На этом моя часть рассказа, собственно, закончена.
– Остальное было делом техники, - подхватил далее повествование Соколов. Мои ребята устроили засаду в мастерской. И как только грабители взломали дверь - птички оказались в заранее приготовленной для них клетке. Ими оказались два известных библиофила, Гроссер и Шпановский, которые собирались чрезвычайно выгодно продать будущую находку. Интересно, что грабители крепко подрались между собой, уже будучи в наручниках.
– Я говорил тебе, - орал Шпановский, пытаясь ударить своего напарника
скованными руками по голове, - что эта книга заколдована! Что она не
отдастся нам в руки просто так! Ее может взять только тот, который
знает в черной магии столько, сколько знал сам Брюс!
– А мне плевать на эту магию и на этого Брюса!
–
награждал его ответными тумаками.
– Если бы мы ее нашли, мы бы стали
миллионерами!
Мы их еле разняли. Очень интересное дело! И кто бы мог поначалу предположить, что именно за этим лезут взломщики в квартиру известного финансиста? Кстати, о птичках! После того, как дело было закрыто, об этом было сообщено финансисту, владельцу квартиры с двумя взломами. Он оказался добропорядочен и памятлив, и не стал отпираться от данного им слова, а просил передать обещанную сумму человеку, раскрывшему это преступление. Так что поздравляю тебя с заслуженной наградой, Александр Васильевич!
– сказал Соколов, и протянул небольшой пакет с деньгами Холмскому.
– А от меня и генерала Орлова, как обычно, особая благодарность за помощь в расследовании.
– Очень приятно оказаться в обществе порядочных людей, которые твердо держат свое слово, - расплылся в улыбке Холмский.
– Что ж? С меня, по русскому обычаю, причитается! Приглашаю вас обоих завтра, ребята, в ресторан. Куда пойдем? А, гулять так гулять - в "Пекин"! Давненько я не пробовал изысканной китайской кухни.
– Весьма польщен!
– нарочито церемонно расшаркивался Соколов, непременно-с, будем-с.
– И обязательно с супругой, с очаровательной Викторией Павловной! добавил Холмский.
– Правда, в этом случае и нам придется подыскать себе дам верно, Валерий?
– подмигнул он мне.
– Найдем!
– солидно пообещал я.
– Есть у меня на примете парочка подружек с институтским стажем, которые с удовольствием поддержат наше предложение.
– Вот видите, как все чудненько получается!
– сказал Соколов.
– Причем заказывать на этот раз будем по правилу правой руки!
– добавил Холмский, имея за этим сообщением нечто, понятное только Соколову. Тот расхохотался, наблюдая мой недоуменный вид.
– Это из широко известного анекдота о жизни студентов, - объяснил он мне.
– Правой рукой закрывается столбец с ценами в меню, и заказ делается только по названию блюд - это после получения стипендии. Несколько дней спустя заказ делается уже по правилу левой руки, которой закрывается список блюд.
В это время подоспел чай, и мы расселись за столиком. Соколов начал излагать нам свою интересную идею реформирования сыскной работы.
– Из-за чего многие дела, подобные нашему, не расследуются? Из-за того, что мы не можем себе позволить работу с таким низким коэффициентом отдачи.
– Ничего себе низким!
– ввернул я.
– Да если бы за каждое такое дело платили бы по пять тысяч баксов!
– Этот случай с оплатой - скорее исключение, - продолжил Соколов.
– Но именно об этом, о том, что сейчас сказал Валерий, я и хотел сказать. Я предложил начальству проект - назначать за раскрытие "висяков" определенные премии, в зависимости от важности дела. Публиковать список дел с их кратким описанием и премией за его раскрытие. А дальше - расследуй, кто хочешь! Материалы по делу, за исключением секретных, должны предоставляться любому гражданину, владеющему лицензией частного детектива. Таким образом, можно было бы возродить у нас в России институт частного сыска.
– Сразу два вопроса, которые сведут на "нет" твои блестящие начинания, взял слово Холмский.
– Первое: откуда взять деньги на подобные расследования? Второе: у нас почти все дела - секретные, потому что в них, как правило, замешаны высшие чиновники.
– Главное начать!
– горячился Соколов.
– Вопрос о передаче дел в подобный порядок может решать специальная комиссия, куда можно привлечь и гражданских, из круга уважаемых обществом лиц. Насчет денег: частные взносы для расследования конкретных дел, как в нашем случае; прочие частные пожертвования лиц, заинтересованных в утверждении законности в стране, кое-что из бюджета. Наскрести можно!