Дело об украденном саркофаге

Клугер Даниэль Мусеевич

– А с отцом он встречался? – спросил Ницан.

– Не знаю. Он никогда не рассказывал мне. Навузардан тоже ничего не говорил... – Ингурсаг подняла взгляд на детектива. – Что вы так странно смотрите? Даже по возрасту сына вы можете сделать вывод, что наша связь продолжалась и после его женитьбы.

Ницан уже оправился от растерянности.

– Конечно, конечно, высокая госпожа. Скажите пожалуйста, а ваш сын знал, кто его отец? – спросил он.

Ингурсаг отрицательно качнула головой.

– Я ему ничего не рассказывала. Но, изредка встречаясь с Навузарданом, он мог

узнать, что их связывают не только отношения покровителя и просителя, – сказала она бесцветным голосом, словно о посторонних. – Я догадываюсь, к чему ведут ваши вопросы. Мог ли мой сын Зуэн, узнав, кто его отец, настолько возненавидеть господина Шульги, чтобы стать виновником его смерти?

Ницан вынужден был признать, что именно это суждение пришло ему в голову.

– И да, и нет, – ответила Ингурсаг. – Вы удивлены моим ответом? Удивляетесь, что я не становлюсь на защиту собственного сына безоговорочно? Во-первых, наши отношения не очень походили на отношения матери и сына – в силу моего статуса. Если уж на то пошло, к моим подопечным девушкам я испытываю больше материнских чувств, нежели к настоящему сыну. А во-вторых... Во-вторых, я ответила совершенно искренне – и да, и нет. Возненавидеть Навузардана Зуэн был вполне способен – если бы счел его виновным в своем положении...

– Он очень переживал из-за своего положения в обществе? – поинтересовался Ницан.

– До известной степени, – безразлично ответила Ингурсаг. – На самом деле, в Управлении Государственного Призрения нашим детям дают вымышленные биографии и ложные документы. Но всегда есть опасность, что кто-то посторониий узнает правду и начнет преследовать мальчика – пережитки, существующие в обществе относительно нас и наших занятий, дают себя знать и на наших детях.

Детектив хотел возразить – как раз пережитками такое отношение назвать нельзя было, поскольку в старые времена жрицы Иштар были окружены искренним уважением и даже преклонением. Нынешний взгляд на них, как на женщин всего лишь торгующих собою за деньги, возник в последние десятилетия, одновременно с различными новомодными поветриями.

Вместо этого он спросил:

– Вы уверены, что ваш сын в настоящее время находится в Ир-Лагаше?

– Уверена, – ответила Ингурсаг. – Я получила официальное извещение из Управления, а потом несколько писем от него. Последнее – совсем недавно, кажется, три дня назад... Он занимает должность производителя работ на строительстве нового канала. Жалование – шесть тысяч новых шекелей в год.

– Около сотни тысяч обычных... – пересчитал Ницан. – Да, неплохо для одинокого мужчины. Он ведь неженат, насколько я понял?

– Нет, неженат, – ответила Ингурсаг с некоторым удивлением – подобный вопрос казался жрице Иштар по меньшей мере неуместным.

Ницан почесал переносицу, искательно осмотрелся по сторонам.

– Собственно говоря, – сказал он, – я ведь просто так спрашиваю. У меня нет никаких оснований подозревать вашего сына в том, что он причастен к смерти собственного отца. И тем более к гибели мага Лугаль-Загесси. По вашим словам, он, во-первых, вполне доволен своей жизнью и, во-вторых, находится далеко от Тель-Рефаима.

Но все-таки: как вы сами оцените возможность того, что... э-э... Зуэн по той или иной причине захотел бы вдруг причинить своему отцу зло?

Верховная жрица, ранее рассеянно смотревшая в окно, повернулась к сыщику. Холодный взгляд ее серо-зеленых глаз скользнул по лицу Ницана.

– Если бы Зуэн счел Навузардана виновником собственных неудач, – ответила она, – он, наверное, мог бы его убить. Но, как мне кажется, у Зуэна особых жизненных неудач не было. Он учился в престижной частной школе, имеет хорошую специальность и неплохо обеспечен – как вы уже слышали.

Ницан кивнул.

– Понятно, понятно. Собственно, даже если предположить, что ваш сын убил Навузардана Шульги...

При этих словах верховная жрица протестующе вскинула руку.

– Нет-нет, – поспешно заметил детектив, – я ведь говорю – предположим... Он интересовался магией?

– Магией? – удивленно переспросила Ингурсаг. – А при чем тут магия?

– Видите ли, – объяснил Ницан, – убить-то мага Лугаль-Загесси мог человек, неплохо разбиравшийся в магии. Неплохо для любителя, разумеется, – добавил он, вспомнив жуткую багровую полосу на шее умершего мага. – Скажите, высокая госпожа, нет ли у вас какого-нибудь изображения вашего сына? – неожиданно спросил сыщик.

– Есть, разумеется, – ответила она. – Правда, всего одно.

Госпожа Ингурсаг поднялась со своего места, подошла к небольшой шкатулке, стоявшей на туалетном столике в углу, извлекла оттуда фотографию в рамке.

– Можете взглянуть, – она протянула фотографию сыщику.

Старый снимок изображал хмурого подростка лет четырнадцати в аккуратной форме Управления Призрения. Зуэн стоял на ступенях Дома Иштар. Чуть в стороне и сзади камера запечатлела еще нескольких человек – женщин и мужчин, с улыбками наблюдавших, по-видимому, за процессом съемки.

Лицо некоторых показались Ницану знакомыми. Приглядевшись внимательнее, он узнал мага Лугаль-Загесси – правда, выглядевшего значительно моложе.

Среди женщин стояла и хорошо знакомая Ницану лиллу, недавно изгнанная им с ночной улицы.

Что же до самого Зуэна, то он был детективу совершенно незнаком. Детектив мысленно экстраполировал его черты во времени, превратив изображение подростка в изображение юноши, затем двадцати– и тридцатилетнего мужчины. Нет, с этим человеком он никогда не встречался. Детектив покачал головой, вернул снимок хозяйке.

– Среди ваших жриц есть лиллу? – поинтересовался он.

– Да, а что?

– Это ведь опасно, – заметил Ницан.

Верховная жрица пожала плечами.

– Наши девушки дружат с лиллу. Демоницы охотятся только на мужчин, – сказала Ингурсаг.

– Кое-кто из посетителей может лишиться жизни!

– Лиллу не охотятся в Доме Иштар. А что происходит потом, когда посетитель возвращается – меня не интересует, – равнодушно сказала она. – Кроме того, по моей просьбе лиллу отбирают у темпераментных господ лишь часть духовной энергии, оставляя их в живых... Мне пора, – сказала высокая госпожа, прерывая себя. – Рада была вам помочь, господин... господин?